Убить пересмешника. Харпер Ли

Дилл.

      – Ладно, – сказал Джим. – Шла бы ты домой, Глазастик.

      – А вы что будете делать?

      Они только собирались заглянуть в окно с оторванным ставнем – вдруг увидят Страшилу Рэдли? – а я, если не хочу идти с ними, могу сейчас же отправляться домой и держать свой длинный язык за зубами, вот и все.

      – А почему это вам взбрело дожидаться нынешнего вечера?

      Потому что вечером их никто не увидит, потому что Аттикус в это время по уши уйдет в книжку и если настанет конец света, он и то не заметит, и если Страшила Рэдли их убьет, так у них пропадут не каникулы, а учение, и потому что в темном доме легче что-нибудь разглядеть темным вечером, а не средь бела дня, понятно мне это?

      – Джим, ну пожалуйста…

      – В последний раз тебе говорю, Глазастик, не канючь – или убирайся домой. Ей-богу, ты становишься самой настоящей девчонкой!

      После этого у меня уже не оставалось выбора, и я пошла с ними. Мы решили подлезть под проволочную изгородь на задворках Рэдли – там не так опасно, что нас увидят. За изгородью с той стороны был большой сад и узкий деревянный сарайчик.

      Джим приподнял нижнюю проволоку и махнул Диллу: пролезай. Я полезла следом и подержала проволоку, пока пролезал Джим. Он еле протиснулся.

      – Только тихо, – прошептал он. – Да смотрите не наткнитесь на кольраби, а то будет такой треск – мертвецы проснутся.

      После таких наставлений я ползла как черепаха. Потом увидела при свете луны, что Джим уже далеко и машет нам, и двинулась быстрей. Мы подошли к калитке, ведущей на задний двор. Джим тронул ее. Калитка заскрипела.

      – Плюньте на нее, – зашептал Дилл.

      – Завел ты нас, Джим, – пробормотала я. – Как мы потом выберемся?

      – Тс-с… Плюй на петли, Глазастик.

      Мы плевали, пока не пересохло во рту, потом Джим осторожно отворил калитку. Мы были на задворках.

      С тыла дом Рэдли выглядел еще неприветливей, чем с фасада: во всю стену тянулась ветхая, полуразвалившаяся веранда, на нее выходили две двери, между ними два темных окна. С одного края крышу веранды подпирал не столб, а неотесанное бревно. В углу стояла приземистая печурка; над нею висела вешалка для шляп, призрачно поблескивало зеркало, и в нем отражался лунный свет.

      Джим тихо охнул и замер на одной ноге, не решаясь ступить второй.

      – Чего ты?

      – Куры… – шепнул он еле слышно.

      Да, со всех сторон нас ждали невидимые препятствия. Дилл впереди тоже на что-то наткнулся и выдохнул: «О господи!» Мы прокрались за угол дома, к окну с болтающимся ставнем. Заглянуть в окно Джим не мог – не хватало нескольких дюймов росту.

      – Сейчас я тебя подсажу, – прошептал он Диллу. – Нет, погоди.

      Он взял меня за руку, мы сделали из рук седло и подняли Дилла. Он ухватился за подоконник.

      – Скорей, – прошептал Джим, – долго мы тебя не удержим.

      Дилл стукнул меня по плечу, и мы опустили его на землю.

      – Что видел?

      – Ничего. Шторы. Но где-то там светится огонек.

      – Пошли отсюда, – зашептал Джим. –