Залив Голуэй. Мэри Пэт Келли

он.

      И полились печальные звуки – траурная мелодия по телам и душам, разбитым в многочисленных и разнообразных битвах за много столетий.

      Бабушка сказала тогда: «Не своди на нет жертву сестры. Не дай им победить». Но я чувствовала себя оцепеневшей от горя.

      Майкл закончил играть, положил свою волынку и обнял меня, а я положила голову ему на плечо. Мы молча смотрели на языки пламени. Я коснулась пальцами лица Майкла, серьезного и мрачного. Мой герой, явившийся из моря.

      – Mo ghrá, – сказал он, – любовь моя.

      – A stór, – ответила я, – мой дорогой.

      Мы встали и пошли к мягкой постели, которую Майкл сделал нам из сена, до сих пор хранившего в себе запахи лета.

      Они не победили.

      Мы добились своего права на нашу первую ночь.

      Часть вторая

      Великий голод, 1845—1848

      Глава 9

      Шесть лет позади. Двадцать третье июня 1845 года. Шесть лет прошло с того дня, когда мой Майкл выплыл ко мне из моря. Мы стояли в дверях своего домика, наблюдая, как солнечный свет заливает наши поля и прогревает посевы пшеницы, овса и ячменя, превращая их сочную зелень в спелое золото. Нокнукурух встречал рассвет радостным ликованием.

      – Все растет хорошо, Майкл, – сказала я.

      Он улыбнулся мне. Все это было делом его рук. Именно он добился изобилия на этой скудной земле. В постоянной борьбе плечи его стали шире, мышцы на спине и ногах налились и окрепли. У него всегда были крепкие руки кузнеца, но теперь все его тело излучало уверенную силу. Настоящий мужчина.

      По ночам я гладила его тело, ласкала бугры его мускулов, пока в конце концов он не усаживал меня на себя, и тогда я открывалась его мужской силе. Мы соединялись… Как же это было здорово. Господи, до чего же я все-таки везучая!

      Майкл обхватил меня одной рукой и сунул мне в ладонь небольшой камешек.

      – Немного похож по форме на сердце, тебе не кажется? – спросил он.

      – Верно, – согласилась я, гладя пальцами закругленные края камня.

      – Видишь этот зеленый оттенок на розоватом фоне? Это называется коннемарский мрамор.

      – Какой красивый, – сказала я.

      Майкл взял мою раскрытую ладонь в свои руки, и мы вместе стали любоваться отблесками света на гладкой поверхности.

      – Это мой подарок в честь этого нашего дня. Этого дня, этого утра.

      – Спасибо, Майкл, – сказала я. – Замечательный подарок.

      – А вечером, когда дети улягутся спать… – Он поцеловал меня в щеку. Наши дети – они были такими же памятными знаками этого утра. – Конечно, у нас с тобой есть и живые подарки, – вдруг сказал он.

      – Как тебе это удается?

      – Что?

      – Всегда угадывать, о чем я думаю.

      – Я просто говорю то, что приходит мне в голову, – ответил он.

      – И это почему-то совпадает с моими мыслями.

      С самого начала и по сей день мы читали мысли друг друга.

      – Малышка, – хором сказали мы, услышав, как наша Бриджет подает знак, что проснулась и хочет кушать.

      – Иди, Майкл.

      – Время еще есть.