Лея Салье. Алексей Небоходов

прежде чем продолжить своё бесшумное существование. Леонид не сразу поднялся, позволив себе ещё мгновение тишины, растягивая предвкушение, потому что ожидание всегда придавало ситуации особый оттенок удовольствия, когда ты точно знаешь, что всё уже предрешено.

      Он двигался неторопливо, позволяя себе чувствовать, как с каждым шагом нарастает лёгкое возбуждение, тёплой волной поднимающееся от живота, разливающиеся по телу, касающееся кончиков пальцев, заполняющее пространство между вдохами. Проходя по коридору, он отметил знакомый аромат дома, привычный, ставший частью его самого, тяжеловатый, терпкий, наполненный древесными нотами, нотами старого табака и кожи, запах, который давно въелся в стены, в мебель, в его собственную кожу, став неотъемлемым элементом его пространства.

      Когда он открыл дверь, первое, что он увидел, это её взгляд – напряжённый, настороженный, цепляющийся за любые детали, за любые мелочи, способные хоть как—то помочь ей понять, что происходит, но даже в этом взгляде читалась усталость, смешанная с чем—то ещё, с чем—то, что он безошибочно узнавал во всех, кто однажды переступал порог его дома.

      Она не двигалась, не говорила, лишь стояла, сжимая в руке ремень сумки, её пальцы побелели от напряжения, а губы, казавшиеся слишком сухими, сжались в тонкую линию, выдавая попытку держать себя в руках. Леонид наблюдал за ней с ленивым интересом, позволяя себе смаковать момент, растягивать первую встречу, задерживать паузу ровно настолько, чтобы она ощутила, как воздух становится гуще, как время будто замирает, подчиняясь его желанию.

      – Лена, – негромко произнёс он, пробуя её имя на вкус, словно примеряя его к ситуации, позволяя ему зазвучать в этом пространстве, оседая в воздухе, наполняя его новым смыслом.

      Она не ответила, но он этого и не ждал.

      Он слегка склонил голову, внимательно следя за её реакцией, замечая, как взгляд метнулся в сторону, как плечо чуть дёрнулось, а её дыхание стало чуть короче, но при этом она не сделала ни одного шага назад, не отвернулась, не попыталась спрятаться. Это было интересно, потому что означало, что она ещё не до конца понимает, куда попала.

      – Ты устала с дороги?

      В его голосе не было заботы или мягкости, не было сочувствия – лишь выверенная интонация, придающая фразе оттенок утверждения, а не вопроса, словно её усталость была для него очевидной, словно он заранее знал, как именно она себя чувствует.

      – Немного, – ответила она негромко, будто понимая, что этот ответ ничего не изменит, что он не спрашивал её ради слов, что это просто часть формальности, за которой скрывалось нечто большее.

      Леонид кивнул, не сводя с неё взгляда, позволяя себе ещё немного понаблюдать, ещё немного изучить, фиксируя, как её пальцы крепче сжали ремень сумки, а тонкие плечи будто напряглись ещё сильнее, как взгляд снова скользнул в сторону, будто в поисках выхода. Но выхода не было, не существовало ничего, кроме этого пространства, этого дома, кроме него самого.

      – Тебе