Лея Салье. Алексей Небоходов

её тело уже начало подчиняться ритму этого пространства, прежде чем сознание успело осознать, что происходит. Он сел напротив, чуть в стороне, так, чтобы видеть её, чтобы следить за каждым движением, но не настолько близко, чтобы заставить её отпрянуть.

      Он говорил мало, не заполнял воздух ненужными словами, не задавал вопросов, которые требуют искренних ответов, а только те, которые позволяли ему наблюдать, считывать, разбирать её по частям, как разгадывают замысловатую комбинацию, зная, что рано или поздно найдут ключ. Голос у него был ровным, размеренным, чуть ленивым, но в этой ленивости ощущалось что—то скрытое, что—то, что пробирало под кожу, заставляло быть настороже, даже если он не сказал ещё ничего важного.

      Лена держала руки на коленях, пальцы сжались в замок, ногти чуть врезались в кожу, не до боли, но достаточно, чтобы ощущать реальность, чтобы не позволить себе растечься, раствориться в этом чужом пространстве, где воздух словно тягучий, наполненный чем—то, от чего хочется уйти, но невозможно. Леонид наблюдал за ней, но не открыто, не вызывающе, а так, как смотрят люди, привыкшие к тому, что им ничего не нужно делать впрямую, что всё произойдёт само, если дать достаточно времени.

      – Ты молчаливая, – заметил он, поднося к губам бокал с вином, медленно делая глоток, будто смакуя не только вкус, но и саму ситуацию, и Лена поняла, что он не ожидает ответа, что это просто наблюдение, которое не требует комментариев.

      Она не ответила, но это не означало, что он не услышал её реакцию.

      – Мне это нравится, – добавил он чуть позже, всё с той же размеренной ленцой в голосе, будто уточняя для себя, отмечая, ставя в уме невидимую галочку.

      Она сжала губы, но не произнесла ничего, а он продолжал, теперь уже не отводя взгляда.

      – Ты красивая, Лена.

      Простая фраза, без напора, без особой интонации, но в ней было что—то, от чего внутри всё сжалось, будто невидимая рука скользнула под рёбра и сдавила лёгкие, оставляя меньше воздуха, меньше пространства. Он не улыбался, не ждал благодарности, просто сказал это так, словно констатировал факт, словно проверял, как эти слова отзовутся в ней.

      Лена почувствовала, как пальцы на коленях невольно напряглись, но заставила себя не показать этого, заставила остаться неподвижной, даже когда он слегка качнул бокал, глядя на неё поверх стеклянного ободка, оценивая, не торопясь, не приближаясь, но создавая это ощущение, что он уже слишком близко, уже внутри её пространства.

      – Тебе будет здесь хорошо. Ты быстро освоишься, – сказал он, откладывая бокал, и в голосе не было ни малейшего вопроса, только уверенность, подчёркнутая неизбежность, та, которую невозможно оспаривать, потому что она не требует согласия, а лишь фиксирует ситуацию, в которой ты уже находишься.

      Она почувствовала, как ком поднимается к горлу, но проглотила его, сделала короткий вдох, беззвучно, без движения плеч, и посмотрела на тарелку перед собой, не видя, что на ней.

      Звук удара о стекло стола вырвал её из этого состояния. Леонид