Пищевая цепь. Адам Евсеев

Увидев меня, он облизывает губы раздвоенным языком, вытягивает шею и несколько раз клацает челюстями.

      А потом начинает выть и с каждой секундой звуки его голоса становятся все громче и надрывнее.

      Монитор кричит с одной стороны, человек с другой. А я стою посередине и вращаю головой.

      – Эй, какого… А ну вернись в кровать!

      Врач появляется на противоположном конце зала и бросается ко мне.

      – Я… Простите…

      – Я сказал в кровать!

      Он хватает за локоть, тащит, мне больно, я пытаюсь вырваться, он разворачивается и я вижу в его глазах ненависть, с которой никогда не смотрели на меня прежде. Чем заслужила я такое отношение? Наверное, сделала что-то не так. Наверное, надо извиниться.

      Его ладонь разрезает воздух – звон, вспышка в глазах и снова немеет половина лица.

      Я в темном коридоре. Чувствую запах провонявших потом и перегаром солдатских тел; слышу их гадкий, тошнотворный смех и ощущаю скользкие, холодные пальцы, что вцепились в мою промежность.

      Пронзительный визг возвращает в реальность. Врач валяется на полу, скорчившись и прижимая ладони к шее. Ручьем текут слезы по его лицу, он трясется, а воротник халата – алый, как почему-то и моя сжимающая шприц рука.

      Я поднимаю глаза, ожидая снова увидеть застывшую в дверном проеме фигуру с пистолетом. Но мы по-прежнему вдвоем.

      Это сделала… Я?

      Что же я натворила? Он лежит у моих ног в предсмертной агонии, он умирает и это моя вина – я убила его, пырнула в шею. Повела себя как последняя дура, он просто меня лечил, он хотел помочь…

      Теперь меня посадят в тюрьму. Я убила человека и буду сидеть в тюрьме.

      Резкий топот заглушает рыдания врача. Озлобленные, татуированные морды толпой вываливаются из коридора.

      Бежать. Вперед, туда, где нет перед глазами стен!

      В спину несутся проклятия, по бокам мелькают пустые, плохо освещенные тоннели и запертые двери. Одно за другим сменяются темные ответвления, похожие на змеиные норы, откуда выскальзывают новые и новые преследователи, все как один страшные и отвратительные. Время слилось, превратилось в бесконечную адреналиновую скачку.

      Бегу вперед, пока есть силы. Пока бежать не оказалось некуда. Свернула не туда и очутилась в тупике, в грязной туалетной комнате.

      Топот разрывает барабанные перепонки. Запрыгиваю в одну из кабинок и залезаю с ногами на унитаз. Держусь обеими руками за шприц, выставив перед собой погнутую окровавленную иглу. Топот и крики приближаются, долбят по ушам, становятся невыносимы.

      И начинают стихать. Не переставая вопить, толпа преследователей проносится мимо.

      Закрываю глаза. Дышу, просто дышу.

      За что же мне все это?

      Наверное, я могу выбраться наружу, достать из стены какую-нибудь решетку и проползти незамеченной через вентиляцию. Ведь именно так всегда происходит в кино. Где-то глубоко