Пищевая цепь. Адам Евсеев

свой официоз и я наконец вспоминаю этого человека. И он мне тоже не друг, но если враг, то враг хотя бы знакомый.

      – Давай не посреди коридора об этом. – вздыхает его собеседник.

      Тяжелые шаги смолкают в считанных сантиметрах от моего убежища, голоса зазвучат громко и отчетливо. Выглянув из-под двери, я легко могла бы протянуть руку и дотронуться до их обуви.

      – Не знаю, поймешь ли ты о чем речь, но мы желаем вернуться к разговору, который в последний раз поднимался в этих самых стенах примерно 80 лет назад. Некоторые, кхм… Аспекты… Существования семьи требуют переосмысления и Нун Гараш хотел бы просить о скромной возможности припасть к источнику ее неоспоримой мудрости.

      На этот раз оба замолчали надолго.

      Издалека слышится приглушенный топот множества ног и крики доктора.

      Хотя бы удалось не запятнать свою совесть убийством. Впрочем, что даже тюрьма начинает казаться благополучным исходом. Но дойдет ли дело до тюрьмы? Захотят ли эти бледные, змееподобные чудовища передать меня в руки правосудия? Не лучше ли было умереть?

      – Она здесь, я видел по камерам! – кричит доктор и толпа вламывается в туалет.

      Преследователей много – я слышу, как задние напирают на передних, наступают им на пятки и заталкивают внутрь. Но передние застывают, словно замороженные.

      – Это что?

      Ян произносит два слова, вроде бы спокойно, но я вижу, как выглядит он, стоя в забрызганном кровью коридоре над человеком, которому только что пустил пулю прямо в живот.

      – Мы… Девка сбежала… Здесь прячется. – запинаясь отзывается доктор.

      Одна за другой распахиваются по направлению ко мне дверцы кабинок. Настал момент когда нужно смириться и сохранить остатки человеческого достоинства. Выйти самостоятельно и не позволять им вытаскивать себя силой.

      Но я не успеваю.

      Дверь открывается, я держусь обеими руками за шприц и до боли в позвоночнике вжимаюсь в стену.

      Ян смотрит спокойно, в его глазах ни злобы, ни удивления.

      – Вылезай. – говорит он.

      Слова застревают в горле.

      – Давай, вылезай. – повторяет он.

      Я не пойду в инкубатор. Хочу объявить об этом твердо и уверенно, но с языка срываются только всхлипы.

      – Ты пойдешь со мной. Не бойся.

      – Нет. Это плохая идея. – тихо шепчет тот, кого зовут Салазар.

      И двое медленно переглядываются. Потом их взгляды снова обращаются ко мне. Салазар делает шаг и что-то жуткое в его взгляде заставляет взмахнуть иглой.

      Но Ян кладет руку на его плечо и тот отступает.

      – Пойдешь, сучка, пойдешь! Вылезай тебе сказали! – кричит врач, подпрыгивая за их спинами.

      – Она не хочет в инкубатор. – не глядя бросает ему Ян.

      – Не хочет?! Она меня чуть прикончила, а теперь не хочет?!

      Крупные капли слюны вылетают из его рта и оседают на лицах Яна и Салазара. Они снова переглядываются. Я этого не вижу, но чувствую: все находящиеся