Кавказ. Выпуск XXVI. Сказания горских народов. Сборник

прицелился.

      И громко вскричала девушка:

      – Охотник, охотник, не убивай этих птиц!

      Но Аслан-Гирей уже пустил стрелу… Взвилась она и в лебедя попала.

      В последний раз лебедь взмахнул крыльями и тяжело упал на землю около колодца.

      Девушка к нему подбежала и увидела, что стрела пробила ему грудь, кровью окрасились его белые перья, и бился он в предсмертной муке.

      Склонилась она над ним, и лицо ее запечалилось, а на глазах показались слезы.

      Подняла она голову и увидела, что другой лебедь взвился вверх, кружился над селением, громко кричал, и жалоба слышалась в его крике.

      Увидел Аслан-Гирей, что плачет девушка, удивился.

      – Милая! – воскликнул он. – Тебе лебедя жаль?

      Она не отвечала и смотрела на умирающую птицу.

      Помолчал Аслан-Гирей и сказал:

      – Девушка, ты не говоришь мне своего имени, я и не буду спрашивать о нем, а назову тебя Лебедем…

      – Нет, нет! – вскричала она. – Не называй меня Лебедем – это имя несчастье мне принесет. Зови меня Гульнара, тем именем, которое дала мне мать.

      К колодцу подошел старик-нищий и, сняв шапку перед Аслан-Гиреем, заговорил, униженно кланяясь:

      – Сын славного хана! Глаз твой верен и тверда рука! Я видел, как поразил ты птицу, и сказал себе: так стреляет только отважный Аслан-Гирей, сын могучего хана.

      И кланялся старик, к земле припадая…

      Достал Аслан-Гирей из кармана золотой, бросил нищему.

      – Прощай, Лебедь прекрасный! – крикнул он девушке, ударил плетью коня и помчался.

      Гульнара посмотрела ему вслед.

      – А я не знала, что он – сын хана, – сказала она старику.

      Старик не слушал ее: спрятав золотой, он вынул из ножен, висевших у него на поясе, нож, прирезал лебедя и, взвалив его на плечо, пошел.

      – Вот, – сказал он девушке, – как случилось: целый день был я голоден, потому что не за что было хлеба купить, думал, что и завтра буду голодать, но Бог не забыл старого Мустафу.

      На другой день Аслан-Гирей был в селении, как и в прошлый раз, один.

      Ехал он в лес на охоту, а сам думал о Гульнаре…

      Направился он к колодцу и на дороге встретил вчерашнего нищего, который едва завидел его, шапку снял и униженно кланялся.

      – О, храбрый сын славного хана, – запел было он, но Аслан-Гирей остановил его.

      – На вот тебе, старик, – бросил он ему золотой, – только и ты услужи мне: укажи дом отца Гульнары…

      Держа шапку в руках, провел старик Аслан-Гирея на край селения, до старого домика с огородом и садом.

      Подъехал Аслан-Гирей к воротам и громко крикнул:

      – Лебедь, Лебедь!

      На крик вышел Меджид, отец Гульнары, уже старый человек, узнал Аслан-Гирея, шапку снял.

      – Добро пожаловать, молодой хан, – проговорил он, кланяясь.

      – Мой конь устал, дай отдохнуть ему в твоем дворе, – сказал Аслан-Гирей, слезая с коня.

      Из дома вышла Гульнара, и щеки ее вспыхнули, и потупила глаза она.

      Радость охватила Аслан-Гирея.

      – Лебедь, – проговорил он, подойдя к ней. – Милая девушка, люблю