Неудобная женщина. Стефани Бюленс

пачками денег, но иногда еще делают ожерелья из рупий и накидывают на шею любимым танцовщицам. «Мужчины думают, что я танцую для них, – говорит одна из девушек, – но на самом деле это они танцуют для меня». Едва ли она осознает опасность, которой подвергается, хотя в мутных водах реки Митхи то и дело находят тела танцовщиц.

      Почитав с полчаса, я закрыла книгу и выключила свет. Я то засыпала, то просыпалась, то снова погружалась в сон.

      В конце концов я сдалась и включила компьютер, чтобы проверить электронную почту.

      Одно из писем, длинное и довольно бессвязное, было от Мехди – про жену, которая ему изменила.

      Он часто называл ее «женщиной-вамп», хотя внешне этого не скажешь. Ему пришлось убедить себя, что она красотка, ведь некрасивая жена умаляла бы его достоинства как мужчины. Но есть объективная истина, и на тех снимках, что я видела, у нее острые черты лица, а взгляд чуть ли не враждебный и недовольный, словно ее бесит любопытствующий объектив.

      В современном Иране, писал Мехди, такую «потаскушку» забили бы камнями до смерти. Он тут же оговорился, что он-то «цивилизованный человек» и не одобряет этого. Ха-ха, просто к слову пришлось.

      К слову, ага.

      Иногда я представляю его в толпе мужчин, закидывающих камнями изменницу – руки связаны по бокам, сама она по пояс в земле. Будет ли он ликовать, когда камень разобьет ей лицо или сломает кость?

      Ближе к концу письма Мехди переключил внимание на меня. Он купил иранские фисташки и финики, чтобы угостить меня на следующем занятии.

      Еще он предлагал нарисовать листовку посимпатичнее, чтобы привлечь новых клиентов. Он хотел «поддержать» меня.

      В представлении Мехди я слабая женщина, которая нуждается в его советах и руководстве.

      Это в равной степени бесцеремонно и оскорбительно.

      Чтобы отвлечься, я снова включила телевизор. Показывали старую добрую «Двойную страховку». Барбара Стэнвик – просто бомба. Эти ее черные очки и свободные наряды. То, как она плывет по лестницам. Прямо чувствуешь, как от нее исходит жар, когда она проходит мимо Фреда Макмюррея. Ни одного прикосновения – но они словно исполняют некий темный эротический танец похоти и смерти.

      Зазвонил телефон.

      Я сказала себе, что бояться нечего. Наверняка кто-то из учеников в последний момент решил отменить занятие. Или Аве опять не спится.

      Это не Саймон, говорила я себе. Но это оказался именно он.

      – Не бросай трубку, Клэр. Я хотел извиниться за свою резкость.

      Мастер манипуляции. Не одно, так второе. Одна маска, затем другая. Этот трюк всегда срабатывает.

      – Прости меня, – продолжил он. – Я только затем и звоню. Прости за наш последний разговор. Он закончился не на той ноте.

      Под не той нотой он подразумевал, что ему не удалось убедить меня исчезнуть из его жизни.

      Я промолчала, но он не сдавался.

      – Мы сможем встретиться? Это и в твоих интересах тоже.

      Ложь, и он прекрасно об этом знает. Он хочет убедить меня в том, что все, во что я верю, – лишь плод воображения.

      Следующим