Танец смерти. Линкольн Чайлд

его еще до болезни.

      Тем не менее глаза Диогена приковали внимание д’Агосты. Смотрели они не в камеру, а то ли на какую-то точку позади нее, то ли просто в пространство. Глаза казались пустыми, почти мертвыми, неуместными на детском лице. Д’Агоста почувствовал, что внутри у него что-то сжалось.

      Возле него что-то прошуршало, и д’Агоста едва не подпрыгнул. Констанс словно бы материализовалась из воздуха. Похоже, способность беззвучно передвигаться она переняла у Пендергаста.

      – Прошу прощения, – сказала Констанс. – Я не хотела вас напугать.

      – Не беспокойтесь, вы тут ни при чем. Просто у того, кто на это насмотрится, побегут по телу мурашки.

      – Простите… мурашки?

      – Это просто метафора.

      – Вы нашли что-нибудь интересное? Хоть что-нибудь?

      Д’Агоста покачал головой:

      – Ничего, о чем бы еще не говорили. – Он помолчал. – Только вот не увидел никаких сведений о болезни Диогена. Тетя Корнелия говорила, что он переболел скарлатиной. Она сказала, что болезнь его изменила.

      – Жаль, что не могу предоставить вам больше информации. Я обыскала все семейные архивы: вдруг Алоизий что-нибудь проглядел. Но он был очень внимателен. Больше ничего нет.

      – Больше ничего. Местонахождение Диогена, его внешность, род занятий, даже преступление, которое он запланировал… полная неизвестность.

      – Была лишь дата – двадцать восьмое января. Следующий понедельник.

      – Может, Пендергаст ошибся, – сказал д’Агоста, пытаясь пробудить надежду. – Я имею в виду дату. Может, подразумевался следующий год. Или вообще что-то другое. – Он жестом указала на разложенные на столе документы. – Все это словно из другой эпохи. Трудно поверить, что произойдет катастрофа.

      Единственным ответом ему была слабая, ускользающая улыбка Констанс.

      Глава 8

      Хорас Сотель с облегчением вернул официанту меню. Оно было большое, на веленевой бумаге. Захотелось вдруг, чтобы клиент приехал к нему. Как же он ненавидел цементные джунгли, в которых все они работали, – Чикаго, Детройт и вот теперь Нью-Йорк. Увидишь все это, и Киокак[10] покажется не столь уж плохим. Хорас знал лучшие пивные и бары. Кое-кто из его клиентов мог бы, пожалуй, прельститься красотами Айовы.

      Сидящий с ним за одним столиком его клиент заказал что-то непонятное из говядины. «Неужто, – удивился про себя Хорас, – он и в самом деле понимает, что за дрянь просит?» Сам Хорас изучал меню недоверчиво и с опаской. Текст написан от руки, по-французски, произнести невозможно. Он остановился на блюде, называвшемся «стейк по-татарски». Наверняка гадость какая-нибудь. Хотя даже французы вряд ли испортят стейк. К тому же соус тартар, подаваемый к рыбе, ему всегда нравился.

      – Вы не возражаете, если я еще раз просмотрю их, прежде чем подписывать? – спросил клиент, взяв в руки пачку контрактов.

      Сотель кивнул:

      – Разумеется, все к

10

Киокак – город на востоке США.