Кукольная королева. Евгения Сафонова

вы.

      – У моей эксцентричности много граней. Если морок проявил те, касательно которых окружающие пребывают в счастливом неведении, тебе предстоит долгая приборка.

      – Кровь отмывается легче, чем кажется. Но есть повод возрадоваться, что морок всегда наследует от вас самую… благопристойную часть. – Слуга приблизился, и его шаги эхом отдались от паркета: просторная комната почти пустовала, немногочисленная обстановка была скромной до аскетизма. – Как всё прошло?

      Он всегда всё рассказывал Альдрему, даже зная, что тот редко одобряет услышанное – это лишь добавляло остроты. Когда нет благодарного слушателя, которому можно всё рассказать, играть далеко не так весело: просто не получаешь полного удовольствия от того, что делаешь.

      Если список развлечений, ещё заставляющих тебя чувствовать хоть что-то, сужается до единственного пункта, тонкой душевной организацией твоего слуги (тоньше, чем ожидаешь от существа, так сильно побитого такой долгой жизнью) можно пренебречь.

      – По плану.

      – Радостное известие. – Невозмутимостью Альдрема можно было колоть орехи. – Значит, теперь… самое интересное?

      – Почти. Самое интересное я приготовил на финал.

      – И вы уверены, что…

      – Я знаю.

      Слуга склонил голову.

      – Отдых вам не помешал бы, – заметил он заботливо.

      – Скоро пойду.

      – Что-нибудь нужно?

      – Подкинь поленьев. И… принеси бренди.

      Не кланяясь, Альдрем последовал к двери, оставляя его смотреть на догорающий огонь.

      Девочка моя, подумал он – почти нежно.

      Она не подведёт. Ни она, ни кое-кто другой. Он знает их достаточно хорошо, чтобы быть уверенным: оба сделают всё, что до́лжно, всё, что от них зависит. И вот тогда…

      Его губы вновь тронула улыбка.

      Да. Тогда – завтра – и начнётся настоящее веселье.

      Глава третья

      Немного о паладинах

      – Я сказала, иди к цвергам!

      Застыв у золотистого пунктира, которым на карте обозначены границы, крошечный всадник складывает руки решительным крестом.

      – Через Равнину? Подумаешь, как страшно! Ты рыцарь, в конце концов, или кто?

      Всадник мотает головой – плюмаж на игрушечном шлеме меланхолично покачивается, – и Таша недовольно поджимает губы. Лёжа на животе поверх одеяла, с высоты дедушкиной (уже своей) кровати она смотрит на карту, разостланную на полу. Керамические куклы разбрелись по ней кто куда: размером не больше фигурок для аустэйна[8], но сделанные со всей искусностью цвергских мастеров. Прекрасная альвийка в шёлковых одеждах, бледнокожий цверг в самодвижущейся вагонетке, красавица-княжна в золотом платье и рыцарь на белом коне – как Ташин Принц.

      Вышитая по ткани карта такая большая, что Таша может в неё целиком закутаться: долина Аллигран во всей красе. Три королевства – цвергское Подгорное, альвийское Лесное и людское

8

Игра, аналогичная шахматам (алл.).