Кукольная королева. Евгения Сафонова

смотрел, как белоснежный конь касается копытами листьев одуванчиков – чтобы миг спустя исчезнуть без следа.

      Таша не увидела, как Принц ступил на Равнину. Лишь почувствовала, как ударил в лицо холодный ветер, заставив зажмуриться.

      Когда она открыла глаза, всё вокруг тонуло в белёсом тумане.

      Принц встал, тревожно всхрапнув. Вязкая белая стена, взявшаяся из ниоткуда, доставала коню до груди. Таша оглянулась, но частокол Приграничного пропал: вместо него стелилось то же вкрадчивое туманное море, скрывая горизонт. Колкий ветер скользил поверх него, не разгоняя, не тревожа.

      Если на тракте была предрассветная пора, здесь царила тёмная серость. Не ночь, не утро, не рассвет.

      – Это… Равнина?

      – Да, – голос дэя был спокоен.

      – А где же Приграничное?

      – Далеко.

      Дэй тронул белую гриву, и Принц послушно потрусил вперёд, постепенно ускоряя шаг.

      Стало быть, помимо прочих интересных свойств, Ложные Земли могли к тому же мгновенно перемещать тебя в пространстве… что ж, ясно теперь, каким образом Равнина позволяла срезать путь.

      Долгое время тишину нарушал лишь приглушённый стук копыт: туман и невидимые одуванчики скрадывали звуки.

      – Фаргори-лэн?

      – Да?

      – У вас очень… цепкие пальцы.

      – Это комплимент?

      – Простите, если разочарую, но чистая правда. И это вызывает у меня сомнения, останется ли на моих плечах к концу путешествия живое место. Держитесь за пояс, так гораздо удобнее.

      Таша кашлянула: ей и за плечи взяться стоило некоторой заминки.

      – Откуда путь держите, святой отец? – спросила она, чтобы поддержать беседу.

      Гладкий шёлк пояса выскальзывал из-под пальцев. Пришлось обвить талию дэя и сомкнуть ладони в замок, прижавшись к его спине. Понять бы ещё, что в этом смущает больше: столь фамильярная близость с незнакомым мужчиной – или со священнослужителем. Таша привыкла держать дистанцию и с теми, и с другими.

      Жаль, что ножны с мечом дэй приторочил к седлу. Он их вроде через плечо носит, вот и вцепилась бы…

      – Из Озёрной. Я пастырь в деревеньке у озера Лариэт.

      – Лариэт… это у самых гор, кажется?

      – Верно.

      Некоторое время Таша терпеливо ждала ответных вопросов.

      – Фаргори-лэн, я придерживаюсь мнения, что собеседник сам расскажет то, что хочет и может, – наконец заметил дэй. – Если же он молчит, значит, на то есть причины.

      Тонко подмечено.

      – Я… из Прадмунта.

      – А. Так вы из той самой семьи Фаргори…

      – Которые делают тот самый сидр, да.

      – Вашей семье и вашей деревне есть чем гордиться.

      – Вы бы это нашему пастырю сказали. – Таша зевнула. – Он так не думает.

      Серость, со всех сторон – непроглядная серость. Ни света, ни темноты: только серый цвет, только туман и странные скользящие тени. Сознание тоже туманилось – утопленниками в памяти всплывали ненужные воспоминания, ненужные мысли, ненужное…

      …зачем