Виконт, который любил меня. Джулия Куин

виконт вполне мог бы преодолеть ее предубеждения. Мог бы стать очаровательным, искренним и чистосердечным и убедить ее, что все газетные истории – гнусные сплетни или, во всяком случае, сильно преувеличены. Что он вовсе не самый мерзкий распутник, которого Лондон видывал с начала этого века. Мог бы заверить, что у него имеется свой кодекс чести, что он человек честный и высоких моральных принципов…

      Если бы он с самого начала не сравнил ее с Эдвиной.

      Столь очевидной лжи она вынести не могла. Конечно, она не уродлива: и лицо, и фигура достаточно приемлемы. Но она никоим образом не может сравниться с Эдвиной! Младшая сестра – настоящий бриллиант чистой воды, а она, Кейт – всего лишь скромный полудрагоценный камешек. И если этот человек утверждает иное, значит, у него имеются какие-то скрытые мотивы, поскольку он явно не слеп. Он мог бы отпустить ей любой пустой комплимент, и она приняла бы этот комплимент как обычную вежливость джентльмена. И даже могла бы чувствовать себя польщенной, имей его слова хоть какое-то отношение к истине. Но сравнить ее с Эдвиной… Кейт обожала сестру. Действительно обожала. И лучше других знала, что сердце Эдвины столь же прекрасно и чисто, как ее лицо. Не хотелось думать, что она ревнует, но все же… это сравнение почему-то больно ее уязвило.

      – Я не питаю к вам ненависти, – повторила она, упрямо уставившись на его подбородок. Она терпеть не могла трусости, особенно в себе, поэтому вынудила себя смело встретить его взгляд. – Но я обнаружила, что вы не можете мне нравиться.

      Что-то в его глазах подсказало ей, что он ценит ее суровую честность.

      – Но почему же? – мягко спросил он.

      – Могу я быть откровенной с вами?

      Его губы дернулись в невеселой усмешке.

      – Прошу вас.

      – Сейчас вы танцуете со мной, потому что решили ухаживать за моей младшей сестрой. Это меня не волнует, – поспешно заверила Кейт. – Я привыкла к знакам внимания со стороны поклонников Эдвины.

      Очевидно, Кейт совершенно забыла об осторожности, и Энтони едва успел отдернуть ногу, прежде чем она снова наступила на нее. Он с интересом отметил, что Кейт сейчас использует слово «поклонники» вместо «идиоты».

      – Пожалуйста, продолжайте, – пробормотал он.

      – Вы не тот человек, которого я хотела бы видеть мужем Эдвины, – просто сказала она. Сейчас она была совершенно искренна, а умные карие глаза смотрели ему в лицо. – Вы повеса. Распутник. Ваша репутация общеизвестна. Будь моя воля, я не подпустила бы вас к сестре и на десять футов!

      – И все же, – усмехнулся Энтони, – я сегодня танцевал с ней.

      – И больше этого не повторится.

      – Разве вы имеете право решать судьбу Эдвины?

      – Эдвина доверяет моему суждению, – чопорно ответила Кейт.

      – Понятно, – с таинственным видом кивнул Энтони. – Весьма интересно. А я считал, что Эдвина – человек взрослый.

      – Ей всего семнадцать!

      – А вы в двадцать лет считаете себя древней старухой?

      – Мне двадцать один, – выдавила Кейт.

      – И это делает вас истинным экспертом