Любовь – это розы и хлыст. Надежда Первухина

кренится и шатается. Наконец, я отбрасываю страх и протягиваю руку к фонарю. Сняв его с крюка (пламя трепещет и норовит погаснуть), я свечу на пол. Он черный, мокрый и грязный, но ни крыс, ни пауков вроде нет. Я спустила ноги с кровати и встала.

      Несколько осторожных шагов – и я у противоположной койки, свечу фонарем на ворох тряпья.

      – Эй, – я тычу ладонью в тряпье. – Эй, ты слышишь меня?

      И на всякий случай отхожу на шаг.

      Груда тряпья издает протяжный тихий стон. Может быть, это бродячая собака?

      – У меня есть палка, – говорю я на всякий случай. Мало ли что…

      Из тряпок высовывается маленькая грязная рука. Нет, не собака. Все-таки человек. Этой рукой существо отводит клок черной тафты с головы, и я вижу бледное худенькое личико, глаза, обведенные темными кругами усталости и нужды, бескровные губы…

      – Ты мальчик или девочка? – спрашиваю я.

      Существо садится.

      – Мальчик, скажешь тоже… – хрипло говорит существо. – Разве с мальчиками так обращаются? Я девочка.

      Тафта сползает с ее плеч, и я вижу длинные растрепанные волосы. В свете фонаря видно, какие они грязные. И по ним ползают вши. Девочка цепко ловит одну вошь, давит – мерзкий щелчок! – и смотрит на меня.

      – Чего тебе надо? – спрашивает она сердито. – Мне такой сон снился, а ты…

      – Прости, – говорю я, – но я хочу знать, где мы? Что это за ужасная комната?

      – Это не комната, а каюта, – зевнув, говорит девочка. – Мы на корабле. Хотя ты вряд ли знаешь, что такое корабль, ты такая малявка.

      – А вот и знаю! – говорю я сердито. – Корабль – это, это… ну, много парусов и мачт, и он плывет по воде… А как мы попали на корабль?

      – Ты что, ничего не помнишь? – удивляется она.

      – Я помню… в замок моего отца явилась контесса Аль…Альбина и какие-то мужчины… потом они связали меня, алый платок… Я умерла!

      – Нет. Ты просто потеряла сознание от паров эфира.

      – Эфир? Что это за гадость?

      – Такой вонючий воздух. Вдыхаешь его – и теряешь сознание. И тебя могут увезти куда угодно и сделать с тобой что угодно, силы твои пропадают.

      – Значит, меня увезли из кастелло…

      – Да уж наверняка. Мы с другими девочками видели, как тебя привезли в схолу Санта-Барбарелла. А потом тебя вместе с нами посадили на корабль.

      – С кем – с вами?

      Она усмехается.

      – С девочками плохого поведения. Нас на корабле везут в исправительный замок, Кастелло-дель-Мизерикордиа.

      – Мизерикордиа… Милосердие…

      – Чего-чего, а уж милосердия в этом замке точно не будет, я-то знаю. Девочки со старших корсо говорили, что лучше умереть, чем попасть в Кастелло-дель Мизерикордиа. Но как ты хорошо ни учись, как ни веди себя благопристойно, всё равно найдется причина, по которой тебя отвезут на остров Инкубо.

      – Инкубо… Значит, кошмар.

      – Да. Говорят, на этом острове все кошмары воплощаются. И на острове тебе придется помучиться, прежде чем придет смерть.

      – Ты