Любовь – это розы и хлыст. Надежда Первухина

касаюсь ее запястий. Потом пристально гляжу в лицо девушки.

      – Боги мои! Ты – Агора! – радостно вскрикиваю я. – Так ты тоже здесь!

      Она радостно смеется, обнимает меня за плечи:

      – А пойдем-ка, выпьем вина, доминика Норма!

      Мы входим в ее домик. Изнутри он весь такой чистенький и уютный, что сердце радуется! С полки Агора берет кувшин и стаканы, ставит на стол, потом из ларя появляется душистый пшеничный хлеб, бутылочка с оливковым маслом, круг сыра, персики, бархатистые и нежные, сливы с налетом белесой пыльцы и веточки укропа.

      – Разве мы столько съедим? – спрашиваю я и чую собачий голод.

      – Конечно!

      За столом, накрытым вышитой скатертью, уставленном яствами и вином, так здорово просто сидеть и болтать о том, о сем!

      Агора наполняет бокалы:

      – Давай выпьем за нашу встречу!

      Я делаю глоток. Ах, как хорошо! Это вино легкое и улыбчивое, доброе и простое, как весь мир вокруг. Я с жадностью набрасываюсь на еду. Хлеб так вкусен! Персики так сладки! А сыр!!! Его, наверное, делают из молока небесных коров, если есть такие… Наевшись и напившись так, что пузо надувается барабаном, я блаженно смотрю на Агору. Всё. Я больше никуда не хочу. Я дома.

      Во взгляде Агоры проступает грусть.

      – Нет, милая, ты не дома. Точнее, не совсем дома. Ты не умерла телом, твое тело крепко спит, а душа… душа пришла сюда.

      – Но у женщин нет души! Так считают богословы…

      – Они просто глупцы. Что с них взять? Ведь они никогда здесь не будут. Если только станут делать милость всем живущим…

      – А что это за место?

      – Это не совсем место. Это… состояние. Это рай. Здесь пребывают души умерших людей, таких, которые жили доброй жизнью, не роптали, не осуждали других, не завидовали, не превозносились, не творили зла. Не крали, не убивали…

      – Тогда мне здесь не место, – решительно сказала я. – Я убила. Того мерзавца, из-за которого ты пострадала.

      Агора тихо гладит меня по голове:

      – Вот поэтому ты должна вернуться. Тебе многое придется претерпеть, многому выучиться, многое понять. Знаешь, на самом деле, нет ни Великого Спящего, ни Богини. Есть Некое Все Сущее, у Него нет имен. И Оно учило людей жить иначе, не так как мы жили на земле.

      – А как?

      – Ты поймешь, когда вернешься на землю. А я постараюсь помочь тебе на твоем пути. Он будет долгим…

      – Как же я на нем без тебя…

      – Просто надо научиться смотреть, а иногда на это уходит вся жизнь, – Агора снова погладила меня по голове. – Ну, ладно, тебе пора возвращаться. Живи, держись, терпи. Люби людей по возможности. Я… если мне позволят, я хотела бы быть твоей покровительницей.

      – Наверное, позволят… – прошептала я. – Ты такая…

      – Да какая? Менторша. Вот забавно, смотри: менторша будет покровительствовать дочери высокородного кавальери.

      – А что такого? Будет здорово!

      Она целует меня, но не так как мать или няня. Она целует меня в обе щеки и касается губами моих плеч, шепча при этом:

      – Здесь