Любовь – это розы и хлыст. Надежда Первухина

молитву слишком поспешно, – с укором сказала худышка. – Но так и быть, вот вам ваши бобы.

      Она протянула котелок Белле. Та схватила его и, усевшись на стул, стала руками выхватывать из котелка горячую смесь из толченых бобов и каких-то пряностей. Я ее понимала, у меня тоже живот подвело.

      Худышка посмотрела на меня.

      – А вам бобовая каша не положена, бамбина Норма, – строго сказала она. – Сестра Чечилия сказала, что вы нарушили правила и вышли на палубу. Поэтому вы получаете только этот кусок хлеба. Подойдите и прочтите молитву.

      Я подошла и крикнула ей в лицо:

      – Передайте сестре Чечилии, что она дура! Я готова съесть целого жареного быка, а она посылает мне только кусок хлеба! Будь она проклята!

      – Вы отвратительная девочка, Норма! – рявкнула раздатчица. – Вы и этого хлеба не получите! Голодайте до завтрашнего утра и мечтайте о жареном быке!

      Она злобно ухмыльнулась и, повернувшись к нам спиной, ногой захлопнула дверь.

      Я стояла и стискивала кулаки от гнева. И услышала рассудительный голос Беллы:

      – Ну ты и дура! Чего ты добиваешься?

      – Справедливости.

      Она захихикала.

      – Так ты долго не протянешь! Ешь теперь свою справедливость вместо хлеба!

      И она сунула в рот пригоршню толченых бобов.

      У меня закрутило в животе.

      – Может, ты дашь мне немного своих бобов? – жалобно спросила я у Беллы.

      – Еще чего! – ответила она сердито. – Мне и самой-то мало. Каждый сам за себя. Вот это и есть справедливость.

      Она принялась уплетать бобы с удвоенной силой, а я сидела и сглатывала слезы. Она была права. И что у меня за язык! Ляпнула, что не надо и не получила даже куска хлеба!

      Через некоторое время Белла прекратила чавкать. Она попыталась вылизать котелок, но не получилось.

      Снова открылась дверь. На пороге появилась сгорбленная старушонка.

      – Привет, Вонючка! – радостно воскликнула Белла.

      – Давай свой котелок и горшок, бамбина, – проскрежетала старушонка. – А не то придется тебе какать в собственный карман.

      И обе захохотали. Я легла и повернулась к ним спиной.

      Но заснуть не могла.

      Глава седьмая

      Ту неделю, что нас везли на корабле на остров Инкубо, я помню не очень хорошо. От потрясения у меня стали повторяться судороги, и чтобы я поменьше кричала от боли, мне стали давать сонные маковые капли. Всё становилось каким-то призрачным, я спала и не спала, почти ничего не ела – от сонных капель пропадал аппетит.

      Потом, наверное, сестра Чечилия испугалась, что я умру от истощения и плохих условий, и велела перевести меня в корабельный лазарет. Я помню, как лежала на койке, застеленной простынями, укрытая теплым одеялом, а корабельный лекарь с ложечки поил меня сахарной водой, кормил пшеничным хлебом с маслом.

      – Как вас зовут, мессире? – спросила я его, как только смогла говорить.

      – Лекарь Марсино Гоцци к вашим услугам, милая бамбина, – улыбнулся он. – Кажется, вы начинаете поправляться.

      – Я