Любовь – это розы и хлыст. Надежда Первухина

она. – Встать, быдло. Иначе я еще раз ударю. Я могу бить вас столько, сколько мне угодно и как угодно. Я могу даже убить вас и не потерплю за это наказания! Забудьте, что вы были дочерью кавальери. Отныне вы подопечная общины сестер Святого Терпения. Вы хотите что-то сказать?

      – Не бейте меня, – прошептала я. Надо мной всё кружилось в алой пелене боли.

      – Встать, – повторила она.

      Я кое-как встала.

      – Не проводить ли вас до каюты, доминика? – о, эта мерзкая усмешка, делающая ее похожей на хохочущий череп!

      – Я дойду, благодарю вас…

      – В таком случае, поторопитесь. Вам еще надо отдохнуть перед обедом.

      Я доплелась до каюты, открыла дверь, кое-как спустилась по ступенькам и без сил рухнула на койку вниз лицом. Подушка пахла рвотой. Я перевернулась на спину и заплакала. Чего мне ждать от этой проклятой жизни? Сколько еще мучений выпадет на мою долю?!

      Я плакала, слезы катились по щекам и попадали в уши. Скоро у меня будут полны уши слез и я оглохну. Ну и пусть!

      – Эй! – послышалось с соседней койки. – Норма, ты чего ревешь?

      – Я вышла из каюты, и меня заметила какая-то жуткая фемина… Она избила меня!

      – Это, наверное, сестра Чечилия. Отвратная баба! Ей поручено перевозить девочек на остров. Конечно, она разозлилась на то, что ты вышла прогуляться. Нам это запрещено! Наверное, боятся, что матросы нас пожалеют и вышвырнут за борт, чтоб мы утопли и не узнали больше никаких мучений.

      – Это ужасно, ужасно, ужасно! Почему это случилось со мной? Я ведь только начала жить! Я даже читать и писать не умею толком!

      – Думаешь, в жизни это тебе пригодится? В Кастелло-дель-Мизерикордия этому учат, но больше учат, как пресмыкаться, как терпеть боль от бесчисленных побоев, как мыть полы и скоблить отхожие места. Если ты выживешь и сможешь выдержать там семь лет, то тебя, скорее всего, продадут какому-нибудь храму или ордену – они покупают таких девочек, чтобы они просили милостыню или служили мужчинам…

      – Как это?

      – Ну, если честно, я не знаю.

      И тут до меня дошло.

      – Семь лет?! Ты сказала, семь лет? О боги!

      Ужас преисполнил меня решимости.

      – Я убегу.

      Белла хихикнула.

      – Дура ты, – сказала она. – Оттуда не сбежишь. Думаешь, до тебя никто не пробовал? Их трупы давно расклевали те злобные твари, которые кружат над островом. Тех девчонок повесили, перед тем живьем посадив в железные клетки. Они медленно умирали от жары и холода, от голода и жажды, от укусов летучих тварей…

      Я побелела от ужаса.

      – Откуда ты знаешь?

      – Всех девочек, прибывающих в Кастелло, ведут сначала на площадку, где стоят виселицы, для устрашения. Так что бегут немногие.

      – Неужели нет никакого выхода?

      – Наверное, есть, – протянула Белла. – Только я его не знаю. Ты поспи. А там и обед скоро.

      Она повернулась ко мне спиной и снова захрапела. А я лежала, сотрясаемая дрожью ужаса и отчаяния. Никто не поможет мне! Я умру, умру так скоро!

      Я долго плакала, а потом заснула от изнеможения.

      Мне