Нина и король Ник. Валентина Хайруддинова

мужа, зависит его возвращение.

      – Почему Мария – тоже Миронова? – удивленно поднял бровь Соколовский.

      – Что вас смущает?

      Соколовский вздохнул и, еще более четко выговаривая слова, спросил:

      – Ладно, давайте по-другому: почему ваш муж – Миронов? Он, что, взял вашу фамилию?

      Нину тон собеседника неожиданно рассердил. И, не узнавая себя, она решительно проговорила:

      – Да, взял мою фамилию. И не надо со мной общаться, как с нерадивой ученицей.

      Соколовский уставился на девушку – Нина, несмотря на обуявшую ее отвагу, отвела глаза.

      – Вы лет восемь назад вполне могли бы быть моей ученицей. Конечно, очень дисциплинированной, правдивой, ответственной, правильной. Отличницей, проще говоря. С чего вы взяли, будто я считаю вас нерадивой, не понимаю.

      Фраза Соколовского прозвучала так неожиданно весело, что Нина стушевалась: человек помогает ей, сочувствует, а она недовольничает.

      – Извините, товарищ Соколовский, – забормотала девушка, – я очень нервничаю и, наверное, соображаю плохо.

      – Хотите, не пойдем в милицию? Вы мне расскажите все подробно, в деталях, а я передам ваш рассказ.

      Нина обрадовалась: визит в страшное здание милиции ее пугал, словно олицетворял беду, которая стряслась с Сашей. Девушке казалось: если она не переступит порог этого серого дома, все будет хорошо, и Саша вернется.

      – Так зачем же ваш муж стал Мироновым?

      Нина пожала плечами:

      – Захотел.

      – Он как-то объяснил это желание?

      – Никак. Что тут объяснять? Спросил только: «Можно, я возьму твою фамилию?» Я сказала, что, разумеется, можно.

      – Вообще-то у нас в стране принято жене брать фамилию мужа. Вас не удивила его просьба?

      – Удивила немного. Пару раз я поинтересовалась, почему он так решил, но Саша только молчал или отшучивался. Я и отстала: мало ли, может, у него с фамилией связаны воспоминания детства. Он ведь родных потерял во время бомбежки поезда, потом – детский дом. А мне фамилии не жалко.

      – Как же вашего супруга величали до того, как он стал Мироновым?

      – Юзов.

      День среды. Теория откровенности.

      – Тогда идите, звоните сестре. Вон там – телефон, вот – монеты. А я зайду на минуту.

      Соколовский скрылся за тяжелой дверью, а Нина поспешно сбежала с крыльца и направилась к телефонной будке.

      Надю в конторе не нашли, сказали: «Надежда Петровна на ферме». Пришлось просить, чтобы передали Надежде Петровне, как она появиться, позвонить сестре Марии Петровне.

      Покинув будку, Нина в ожидании спутника присела на деревянную крашеную скамью. Утро мягко слало городу Кипелову солнечные лучи, которые уже почти не грели, но радовали глаз и душу. Напротив милиции располагалось старинное здание с белыми колоннами – кинотеатр «Аврора». Когда-то, еще до свадьбы, они с Сашей любили гулять здесь: за углом находился сквер