Небосвод Надиры. Giovanni Mongiovì

помолчал и продолжил:

      – Как бы то ни было, знайте, что я только что был в палатках варяжской гвардии… и наказание Гаральду тоже не понравилось.

      – По-моему, оно никому не понравилось. Нельзя так унижать полководца! – отозвался Танкред.

      – Я уверен, что будь я на месте Ардуина, вы не стали бы стоять в сторонке и смотреть.

      – Так и есть, Вильгельм! – сказал Жоффруа.

      – Но это стало бы самоубийством! Ардуин тоже это знал.

      – По мнению Ардуина это будет самоубийством, даже если вмешаются завтра… или послезавтра… или через месяц, – согласился кто-то еще, он только что подошел.

      А подошел младший брат Гильома Дрого, которого все звали Дро. Он стоял спиной к закатному солнцу, и в полутьме опускающейся ночи его тотчас узнали по нашитому на тунике гербу благородного нормандского семейства из нижнего течения Сены; с ним подошло еще человек пятьдесят, и разговор начал принимать вид надвигающегося мятежа.

      – Ну да, ардуиновы контаратои не годятся даже поля удобрять, когда сдохнут, – ответил Гильом.

      – Но так и знай, Гвемар смотреть не станет, когда новость дойдет до него в Салерно. Я уверен, что решение, которое он примет по поводу Ардуина, будет в силе и для нас. И тогда Маниак будет иметь дело не только с контаратоями Ардуина да с горсткой его верных людей, а подключится весь нормандский контингент… и один Бог знает, насколько мы страшны! – объяснил Дрого.

      – А варяжская гвардия? Личная охрана императора Михаила на чью сторону встанет? – спросил Жоффруа.

      – Гаральд Гардрад со своими людьми ненамного от нас отличается, они по тем же соображениям воевать пошли. Это я говорю не только потому, что мы из одних краев родом, из северных земель, говорю потому, что я слышал их разговоры. Бог меня накажет, если я ошибаюсь! Если Гаральд увидит, что ему недоплачивают, Маниаку придется иметь дело и с ними тоже, – ответил Гильом.

      – Так что нам делать? – растерянно спросил Жоффруа.

      – Пока ничего. Маниаку, наверное, уже донесли о нашем негаданном вече – у него во всей армии соглядатаи есть, – и он наверняка уже готовится к самому худшему, то есть к отказу воевать всех вспомогательных контингентов. Не будем торопиться, посмотрим, чем все обернется. Подождем, чем ответит Ардуин. А все-таки рисковать нам нельзя, нельзя, чтобы эта греческая лиса застала нас врасплох… так что, братва, доспехи не снимайте, мечи держите все время при себе и не ходите в одиночку. Не напивайтесь сегодня ночью, а к бурдюку пусть прикладывается тот, кого больше шатает трезвым, чем пьяным. Не ходите по бабам, да не снимайте штаны. Спите по очереди, и ждите моих указаний, – распорядился Гильом, но по тону голоса казалось, будто он дает дружеский совет.

      Он помолчал и добавил:

      – Долгой будет сегодня ночь, но пока к нам проявляют уважение с той стороны, условий найма мы не нарушим. В прошлом некоторые из нас уже воевали с ромеями… они знают, что я имею в виду, когда говорю, что ничего не надо считать само собой разумеющимся ни на войне, ни в мирное время. Так что, по палаткам, братва, но спите только