Небосвод Надиры. Giovanni Mongiovì

уговорила его отложить пока мысли отомстить, сейчас перво-наперво надо было сделать все необходимое, чтобы как-то обустроиться на новом месте. Алфей с сыновьями, как искусные бедуины, ставили палатки около полей, которые возделывались в Каср-Йанне, как раз напротив одного из знаменитых садов славного города. Сюда-то и нагрянул к Коррадо незваный гость.

      Явился Умар, вид у него был спесивый и наглый, подошел к палатке христиан рабада, ввалился, не удосужившись спросить разрешения, да так, что угол палатки повалился.

      – Коррадо, а ну выходи! – заорал он.

      Коррадо разжигал огонь, семья стояла кругом и ждала, что вот наконец-то можно будет погреть заледеневшие руки.

      Коррадо поднял голову, невозмутимо глянул на Умара и ответил:

      – Погоди малость, огонь разожгу.

      – Выходи… живо! – опять гаркнул Умар, приложив руку к голове, к тому месту, куда его ударили два дня назад.

      – Обожди меня у сада.

      Умар гневно вышел.

      – И чего ему еще от нас надо? – забеспокоившись, спросила Катерина.

      – Вот я о том и говорил, что из-за твоей выходки нам покоя больше не будет, – отозвался Алфей.

      – Видно мало этому скоту, что Микеле ему жизнь спас! – рассудил Коррадо.

      – Придержи-ка язык да слушайся хозяина! – прикрикнул Алфей.

      Но Коррадо выхватил у матери нож, которым она чистила померанец, привезенный из низлежащих долин, сунул его за пояс и вышел из палатки, вырвавшись из рук Аполлонии, которая попыталась удержать его за рукав.

      – Сидите тут! – прикрикнул он перед уходом на родных.

      Умар стоял и ждал его под миндальным деревом, позади в десятке шагов у него за спиной стояли мать и жена.

      – Не хватило тебе, что мой брат твою жизнь спас? Чего еще надо от меня?

      – Микеле искупил твою прошлую вину, но поступок его не может искупить вину сегодняшнюю.

      – А те два дня я провисел у столба и чуть не умер во искупление чего?

      – Ты провисел лишь затем, чтобы такие неверные свиньи, как ты знали свое место!

      Рука Коррадо сама потянулась к поясу, но как только он ощутил шершавость рукояти под пальцами, отвел руку.

      – Ну так чего тебе.

      – Прихвостни некоего Салима похитили мою сестру.

      – Это давно все знают, Умар. Надо же… аккурат твою сестру, ведь ты ей так завидуешь, а тут взял да дал из-под самого носа умыкнуть… как раз у тебя, а ты-то хотел, чтобы народ у нее ничего, кроме глаз, не видел… Тебе что в голову взбрело, когда ты впустил в дом того лиходея? Думал вволю похвастаться Надирой перед чужаком и ничего не будет? Даже я спрятал бы свою сестру от сторонних глаз. А ты поводил заячьей тушкой перед волчьей пастью, а теперь сетуешь, что волчище ее схватил? Эх, Умар… Умар… вырос наш парень, а ума не набрался!

      Умар выхватил висевший на поясе меч и замахнулся на Коррадо.

      – Давай, давай Умар… руби! А потом иди спрашивай у лисиц, что рыскали той ночью по рабаду, что сказал мне твой Салим. Ведь я знаю, что ты