Трепетание предсердий. Натали Синегорская

весомый аргумент – две шоколадки.

      Конечно, за вопрос о жизни и смерти две сторублевые плитки были мизерной платой, но он решил – сначала посмотрим, а потом дорассчитаемся.

      Все оказалось даже лучше, чем он мог предположить. Запись сохранилась. Не очень четкая, все-таки свет был притушен. На записи пусть плоховато, но все же был виден человек, прошедший через вертушку в девятнадцать тридцать две. И этот человек не был Артемом. При большом желании принять посетителя за Артема, конечно, можно. Но Артем-то точно знал – это не он.

      Роста примерно его, но тут сказать сложно. Плюс-минус пара сантиметров, может быть. В брюках – значит, предположительно мужчина. В широком и длинном, размера на два-три больше, стеганом черном пальто, какого у Артема отродясь не было. На голову злодей – а это был именно злодей, сомнений не осталось – натянул капюшон, скрывающий в полутьме лицо. И то ли поднял плечи, то ли у пальто такой фасон.

      Он же вышел из стационара в двадцать семнадцать.

      И оба раза прикладывал к вертушке белый прямоугольник электронного пропуска.

      Рассеянно пробормотав слова благодарности и попросив скинуть видео в его папку на общебольничном сервере, Артем в задумчивости вышел от ребят и прошел к себе в кабинет.

      Может, пропуск потерян? Нет, вот он, лежит где обычно, во внутреннем кармане черного кожаного кейса.

      Тогда как его фамилия попала на распечатку?

      Ну конечно! Что ж он сразу-то не понял?

      Произошла ошибка. Ему, без сомнения, выдали чужой пропуск. А кому-то – его, Артема. И теперь надо проверить, кому именно.

      Он позвонил в компьютерную. Телефон трезвонил, но трубку никто не брал. Пришлось идти пешком. Комната оказалась закрытой. То ли курят, то ли изнутри заперлись. Ладно, по крайней мере, теперь Артем знал, в каком направлении действовать. Докладывать Апухтину пока не стал, успеется.

      В конце дня Марина принесла заявление Марфы Лукиничны. По собственному желанию.

      – Не мучьте вы ее, Артем Петрович. Отпустите.

      – Что у нее? Опухоль.

      Марина едва заметно кивнула. Повторила:

      – Отпустите. Прямо сегодня, без отработки. Ну правда, тяжело ей уже.

      – Так чего ж давно не уволилась, раз тяжело?

      – А дома-то еще хуже.

      – С мужем нелады?

      Артем знал, Марфа Лукинична вышла замуж уже в зрелом возрасте, детей у нее не было, но жили вроде нормально.

      – Если бы. С его детьми от первого брака. Гонят они ее, все в корысти подозревают. Мол, папаша помрет, а вдова квартиру захапает.

      – Ну, думаю, все образуется, – пробормотал Артем.

      – Ага, опухоль уже образовалась. Все из-за нервов…

      Артем взял заявление, прочитал и вернул Марине:

      – Значит, так. Дома ей только хуже будет. Предложи-ка на полставки написать. И без ночных, ладно? Параллельно пусть обследуется; направления, какие надо, мы ей подготовим. А то придумала – по собственному. Это всегда успеется.

      – Ага, – сказал Марина и взяла заявление.

      – Кстати, – сказал Артем ей вдогонку. – Как тебе новая медсестра?

      – Кто?