Трепетание предсердий. Натали Синегорская

Мало ли. Ну, ждал. Неизвестно ведь, дождался или нет. А если и дождался? Может, он ребенка ждал. Может, старенькая мама из деревни навестить приехала.

      – Это плохо, Артем Петрович. И чем дальше, тем хуже становится.

      Артем насторожился:

      – Что вы хотите сказать? Да нет, не может быть…

      – Может. Увы, может. Появилось новое сообщение.

      – И снова без подписи?

      – Снова. Письмо оставили не у меня под дверью, как вчера, а положили на стол в канцелярии. В пустом конверте. К сожалению, Анна его не порвала и не выкинула. А, может, и к счастью. Кто знает, где оно объявилось бы в следующий раз. Возможно, прямо в кабинете главного. Или в канцелярии минздрава. Но Анечка отдала мне.

      Так. Неизвестный анонимщик (да, согласен, тавтология) расширяет поле деятельности.

      Если вчера письмо безымянного деятеля казалось чьей-то дурной шуткой, то сегодня… Шутка продолжается?

      – Что в письме, Рэм Кириллович?

      – В письме доказательства вашей причастности к отравлению Крестьянинова.

      Что за… Какие еще доказательства?

      – Как освободитесь, подойдите. Посмотрите собственноручно.

      Да он прямо сейчас подойдет. И собственноручно прочитает очередную чушь.

      Подошел, прочитал и даже рассмеялся от облегчения:

      – Ну вот, я же сразу сказал. Автор сиих пасквилей обладает нездоровой фантазией. Я не приходил вечером в больницу. И поэтому электронная проходная никак не могла зафиксировать мой приход и уход. Можете со спокойной совестью отправить в шредер.

      Артем протянул Апухтину листок бумаги, тот самый сегодняшний пасквиль. Апухтин не спешил его брать. Он смотрел на Артема с сожалением:

      – Я не могу этого сделать, Артем Петрович. До того, как позвонить вам, я связался со службой безопасности. И попросил сделать распечатки с фиксацией электронных пропусков.

      – Погодите, но ведь вертушка не функционирует!

      Сосулька, сорвавшаяся с крыши, грохнула о козырек подоконника и разлетелась на множество осколков. Ни Артем, ни Рэм Кириллович даже не вздрогнули.

      – Тут вы ошибаетесь, – в голосе Апухтина появилась едва заметная металлическая нотка. – Частично ошибаетесь. Она не функционирует днем. Зато по вечерам, после семи часов, пока входные двери не закрыты на ночь, это примерно до одиннадцати ночи, охрана включает вертушку с целью проверки и отладки системы.

      – Ну, хорошо, а я-то при чем?

      – При том, что вход и выход с семи до одиннадцати фиксируется, данные передаются на больничный сервер. Кто вошел, во сколько. Все электронные пропуска тщательно отмечаются, они ведь индивидуальные. Ваш пропуск засветился аккурат позавчера вечером.

      – Чушь. Ошибка, сбой в программе…

      – Исключено. Все остальные проходы актуальны и подтверждены опросом медперсонала. Нам, конечно, еще предстоит выяснить, почему и куда некоторые медсестры и врачи выходят каждый час на несколько минут, покидая рабочее место…

      Куда-куда. Курить за гараж бегают, куда ж еще. В