Сочинения. Борис Савинков

ее тело. Живая радость вспыхивает во мне, и я говорю с усилием:

      – Я уезжаю, Елена.

      – Куда?

      – В Петербург.

      Она бледнеет. Я смотрю ей прямо в глаза.

      – Вот что, Елена. Вы не любите меня. Вы не знаете меня. Если бы вы любили, вы бы мучились мною. Вот за мною следят. Я на одном волоске. Может быть, завтра меня повесят. Но мне все равно: вы не любите меня.

      Она с тревогой переспрашивает меня:

      – Вы сказали: за вами следят?

      Сухо шепчет вечерний ветер, пахнет дождем. В парке нет никого: мы одни.

      Я говорю громко:

      – Да, следят.

      – Жорж, милый, уезжайте скорее, скорее…

      Я смеюсь:

      – И больше не возвращайтесь?

      Она говорит:

      – Я люблю вас, Жорж.

      – Не смейтесь. Как смеете вы говорить о любви? Разве это любовь? Вы с мужем и я для вас чужой и разве любимый?

      – Я люблю вас, Жорж.

      – Любите?.. Но ведь с мужем.

      – Ах, с мужем… Не говорите же про него.

      – Вы его любите? Да?

      Но она снова молчит. Тогда я ей говорю:

      – Слушайте, Елена, я люблю вас и я вернусь. И вы будете моею. Да, вы будете моею.

      Она опять обнимает меня.

      – Милый, я с вами, я ваша…

      – И его? Да, – и его?

      Я ухожу. Гаснет вечер. Желтым светом горят фонари. Гнев душит меня. Я говорю себе: его и моя, моя и его. И его, и его, и его.

      15 мая

      Сегодня в газетах напечатано:

      «В течение последней недели чинами Охранного отделения было обнаружено приготовление к покушению на жизнь московского генерал-губернатора, каковое покушение должно было состояться 14 сего мая, по окончании божественной литургии в Успенском соборе. Благодаря своевременно принятым мерам, преступной шайке не удалось привести свой злодейский умысел в исполнение, члены же ее скрылись и до сих пор не задержаны. К розыску их также приняты меры».

      Мне смешно: «приняты меры». Разве мы не приняли своих? Победа еще не за нами, но в этом ли поражение? Генерал-губернатор, конечно, жив, но ведь и мы живы. Федор, Эрна и Генрих уже уехали из Москвы, Ваня и я уезжаем сегодня.

      Мы вернемся обратно. Наше слово – закон, и нам – отмщение.

      Кто ведет в плен, тот сам пойдет в плен. Кто поднял меч, тот от меча и погибнет. Так написано в книге жизни. Мы раскроем ее и снимем печати: генерал-губернатор будет убит.

      4 июля

      Прошло шесть недель, я снова в Москве. Это время я прожил в старой дворянской усадьбе. От белых ворот – лента дороги: зеленый большак с молодыми березками по краям. Справа и слева желтеют поля. Шепчет рожь, гнется овес махровой головкой. В полдень, в зной, я ложусь на мягкую землю.

      Ратью стоят колосья, алеет мак. Пахнет кашкой, душистым горошком. Лениво тают облака. Лениво в облаках парит ястреб. Плавно взмахнет крылом и замрет.

      С ним замрет и весь мир: зной и черная точка вверху.

      Я слезку за ним прилежным взглядом. И мне приходит на память:

      Всю природу, как туман,

      Дремота жаркая объемлет,

      И сам теперь великий Пан

      В пещере нимф спокойно дремлет.

      А