Дочь Клеопатры. Мишель Моран

детей Клеопатры, нежели на меня… – Все тут же принялись горячо возражать, однако он беззлобно продолжил: – То я, так и быть, представляю их вам. Царевич Александр Гелиос и царевна Клеопатра Селена!

      На нас обратились десятки взглядов. В толпе было по крайней мере несколько человек примерно нашего возраста.

      – Великий Юпитер! – воскликнула Юлия. – Как они одеты!

      – По-гречески, – пояснил Марцелл. И запоздало предупредил: – Они превосходно понимают латынь.

      Щеки девушки порозовели.

      Из толпы выступил статный мужчина в багряной тоге.

      – Но ведь это…

      – Римские граждане, – сухо проронил Цезарь.

      – Ужас какой-то, – бросил мужчина. – Ну и парочка. Особенно мальчик.

      – Мало тебе мальчишек на невольничьих рынках, Меценат? – Октавиан огляделся. – Может, кто-нибудь нас представит?

      Марцелл охотно шагнул вперед, но Ливия опередила его, вытолкнув перед собой другого юношу. Тот недовольно сбросил с плеча ее руку:

      – Что ты делаешь?

      Наверное, один из сыновей, догадалась я.

      Ливия сжала и без того тонкие губы.

      – Цезарь спрашивал, не представит ли нас кто-нибудь.

      – И лишь потому, что Марцеллу этого захотелось, я должен желать того же? Может, и в остальном ему подражать? Проигрывать на скачках подарки Цезаря, например?

      Марцелл издал беспокойный смешок.

      – А что плохого в игре на скачках?

      – Ничего, если соблюдаешь приличия, – нахмурился Октавиан.

      В его словах послышалось неодобрение. Племянник слегка покраснел, а потом все-таки представил нам собравшихся в портике, начиная с Тиберия, отпрыска Ливии, стряхнувшего ее руку. Он и его девятилетний брат Друз как две капли воды походили на мать – такие же остроносые и тонкогубые. И хотя мы ни за что на свете не запомнили бы сразу столько имен, Марцелл продолжал рассказывать. Наши сводные сестры, Тония и Антония, робко льнули к Октавии; ни одна из них даже близко не напоминала открытого и общительного отца. Кроме того, здесь была Випсания, маленькая дочка Агриппы, мама которой скончалась родами, и множество пожилых мужчин, чьи громкие имена я часто слышала в Мусейоне: Гораций, Вергилий и прочие.

      Стоило Марцеллу замолчать, как Ливия протянула руку к мужу:

      – Тебя ожидает приветственный пир.

      Юлия тут же надула губки.

      – Я еще не расспросила Марцелла о путешествии.

      – Вот и расспросишь вечером, – процедила супруга Цезаря.

      Девушка посмотрела на отца, однако тот не стал возражать.

      Когда они удалились в сопровождении Агриппы и Юбы, а также дюжин рабов и рабынь, Октавия мягко сказала:

      – Марцелл, покажи Александру и Селене их комнату.

      Как только доставят вещи, я приду и сама помогу нашим гостям собраться на пир. Ну что, – обратилась она к маленьким девочкам у своих ног, – соберем розы для украшения стола?

      И те наперегонки побежали прочь.

      А мы пошли за Марцеллом по длинному коридору. Мозаичные узоры на полу складывались