Дочь Клеопатры. Мишель Моран

погибли? Сенаторы думали, кого назначить вместо вас. Звучало несколько имен…

      Октавиан ослепительно улыбнулся.

      – Например?

      – Ну, разные члены патрицианских родов. Никого, кто бы обладал реальной властью.

      Фиделий нервно хохотнул.

      – Что ж, – сказал Октавиан, – если Сенат решил, что их имена достойны упоминания, может, эти люди и мне сослужили бы службу.

      Юноша удивился.

      – Ты думаешь?

      – А почему нет? Так кого сочли хорошим преемником?

      – Ну, самых различных людей. Даже меня называли.

      Улыбка сошла с лица Октавиана.

      – Разумеется, он еще так молод, – поспешил вставить Марцелл. – И не смог бы возглавить армию. И вообще, кто бы за ним пошел?

      Фиделий посмотрел на него – и вдруг сообразил, во что ввязался.

      – Верно… Это верно. Обо мне вспомнили только из-за отца и моего богатого наследства. Марцелл подтвердит. Я… я никогда и не желал становиться Цезарем.

      – Конечно. Пойдем прогуляемся. – Октавиан приобнял юношу за плечи, незаметно для него многозначительно переглянувшись с Агриппой. – Нам надо кое-что обсудить наедине.

      Фиделий обернулся на Марцелла, и тот еще раз попытался вмешаться.

      – А можно он останется поиграть с нами в кости?

      Октавиан одним взглядом пригвоздил племянника к месту.

      – Нет.

      Агриппа догнал их, и троица удалилась прочь.

      Мы с братом уставились на своего спутника.

      – Что теперь будет? – спросил Александр.

      Марцелл отвернулся, и мне показалось, что в его глазах блеснули слезы.

      – Матери сообщат: погиб, сражаясь с мятежниками.

      – Значит, его убьют? – воскликнула я. – За что?

      Молодой человек прижал палец к губам.

      – Если два месяца назад сенаторы посчитали Фиделия достойным преемником Цезаря, что помешает им думать так же три года спустя?

      – Он не метил на место Октавиана! – возмутилась я.

      За нашими спинами вдруг раздался крик, и тут же настала мертвая тишина.

      – Мой лучший друг детства, – прошептал Марцелл и зажмурился. – Мы были почти что братьями.

      – И твоего дядю это не волнует? – вырвалось у меня.

      – Нет. Стабильность Рима – вот его главная забота. – При этих словах молодой человек открыл глаза и взглянул на нас. – Будьте с ним осторожнее.

      Восстание подавили еще до того, как солнце достигло высшей точки на небе. Мы развлекались у дороги, бросая кости, когда явился Агриппа с новостями.

      – Пора ехать, – отрывисто сказал он. – Мятеж окончен.

      – И что, все убиты? – спросил Марцелл.

      Полководец кивнул:

      – До единого.

      – А Фиделий?

      Агриппа замялся.

      – К несчастью, его мы тоже лишились.

      Мы сели в колесницу и тронулись в путь. Чтобы отвлечь Марцелла от грустных мыслей, Александр поинтересовался, сколько лет назад возвели Сервиеву стену. Тот пожал плечами.

      – Очень давно.

      Повозка проехала городские ворота. Даже если только что улицы были усеяны телами