Дом, которого нет. Мара Винтер

в этом заведении.

      – Нет в прошлом правды, сколько ни смотри.

      В погоне за былого приведеньями

      мы норовим вернуться в эти дни,

      но, если рай и был, то он – до времени.

      Резона дубу нет – мечтать стать семенем.

      Бывали ведь моменты (помнишь их?),

      казалось, что, притронувшись к великому,

      ты растворилась в негах неземных.

      Вернувшись вниз же, превращалась в крик сама

      о том, насколько бренно существо,

      и удержать не в силах ничего.

      – Да, помню, – честно ей призналась Лора. –

      Но эта память – будто не моя.

      Такое чувствовать, будь людям не в укор, не

      способен тот, чей дом ещё Земля.

      Когда рассказ писала, раздробившись

      в героев, становилась целой. Мир весь

      охватывала: камни и растения,

      зверей, людей. Притом их всех любя.

      А после вновь меня ждало падение

      в пределы ограниченной себя.

      Которой иногда… ну слишком больно

      смотреть в глаза своей же преисподней.

      От чтения – иначе. Там с людьми,

      меня же выражавшими, встречалась.

      Поняв, я потому любила их.

      И грусть их ощущала я, и шалость.

      Чужие жизни в книгах проживала, и

      к месту – на мессе, как и в вакханалии.

      А музыка тревожит грудь волной.

      От музыки плывём, ногой в Нирване.

      Самой мне вряд ли петь на сцене, но

      звук выражать умеет несказанное.

      Есть вещи, что, убив их наблюдателя,

      в прекрасное умеют превращать его.

      Я думаю про Бога так: его нет,

      как автора в самом его рассказе,

      но без него – рассказа нет. Иль бред

      выходит у людей, без всякой связи

      всего со всем. Связует всё любовь.

      Убив отдельность, красит мир собой.

      Страдаем ото лжи, от искажения

      того, что носит имя Идеал,

      желанье перепутав с отторжением.

      А яблока в саду никто не жрал.

      Я яблоки люблю, но искалеченным

      мир не приемлю, как себя – без вечности.

      Она ж во мне от силы что на час.

      Нельзя жить, как в раю. Мы в лабиринте

      зеркальном. Минотавр ждёт где-то нас:

      понять, что он – ты сам… задача, видишь,

      не в том, чтобы, приняв блаженный вид,

      встречать смиреньем боль, но в том, чтоб зрить

      все результаты собственных деяний.

      Раз убиваешь, будь готов убитым быть.

      Есть только отражения мечтаний,

      о добром ли, о злом, не суть. Я выть

      порой готова от своих желаний!

      Лишь погрузившись в зло, поймёшь, что есть свет.

      Кивнула женщина, поняв её тираду:

      – Ты та, кому послать решили дар.

      Сама решай, проклятье иль награда –

      проверить, как, при молодости стар,

      жить будет человек, помня о будущем.

      О всех его возможностях. Смирится с тем

      и будет выбирать из вариантов

      или решит, что пусто всё и вся?

      Смотри: ты – та, кто