Босфор. Михаил Мамаев

чтобы защищать Жале от всех врагов.

      – Кстати, когда вы возвращаетесь в Россию? – вдруг спросила Эсра.

      – Не знаем, – уклончиво ответил я. – А что?

      – В сентябре нам понадобится наша стамбульская квартира. Появились квартиранты, готовые платить в полтора раза больше.

      Это было сюрпризом.

      – Вообще-то я заплатил за два месяца вперед.

      – Понимаю. Но и вы поймите. Жизнь в Стамбуле очень дорогая, приходится экономить каждую копейку. Я давно собиралась поднять аренду…

      – Вы взяли деньги, – еще раз напомнил я. – Два месяца квартира наша.

      – Насколько мне известно, у вас истекает виза, – сказала Эсра. – Вы пытаетесь здесь работать, хотя не имеете разрешения. Если в полиции узнают, у вас будут неприятности. А деньги я верну.

      – Если хотите, переезжайте ко мне, – предложила Жале. – Я могу сдать комнату.

      – Спасибо, Жале, – сказала Наташа. – Мы подумаем.

      – Подумайте, – оживилась Жале. – Снимать отдельную квартиру дорого. А я с вас много не возьму.

10

      Закончился месяц в Турции. Истекла виза. У Наташи виза кончилась еще раньше. Теперь, выходя из дома, мы прятали паспорта.

      Дениз не давал мне работу. Приходилось искать. Обычно это была съемка в каталогах для мелких магазинов. Платили гроши, но сразу. Агентство Дениза не выплатило ни копейки, ссылаясь, что деньги до сих пор не переведены.

      Наташа подрабатывала, как и я. Мы делали это осторожно – агентство запрещало моделям работать самостоятельно.

      Стал учить турецкий. В квартире откопал учебник английского для турецких студентов. Выписывал новые слова и шел к Босфору.

      Мне нравилось гулять, где набережная делала крутой изгиб, образуя заводь, и на якорях дремали яхты. Вокруг резвились чайки, привлеченные обилием легкой добычи.

      Заглядывался на парусники из темного дерева, с длинными бугшпритами, миниатюрными перилами на корме и огромными, проморенными до чертей штурвалами. Они напоминали о временах великого морского разбойника Моргана и будоражили желание хлебнуть стаканчик рома, названного в его честь.

      Здесь всегда кипела жизнь! Корабельные люди мастерили, чистили, протягивали провода и канаты, заколачивали гвозди и фишки домино, прогревали и охлаждали двигатели…

      Они появлялись из трюма, спускались в трюм, снова поднимались на свет Божий, держа в руках молотки, плоскогубцы, связки огромных поплавков, бутылки с вином…

      Эти морские волки часами высматривали что-то за бортом, перебрасываясь короткими грубыми возгласами и тыча в глубину промасленными указательными пальцами.

      Перебирали рыбацкие снасти, брились, коптили на кокпите кефаль, кормили с кормы крачек, яростно раскуривали трубки, вливали в глотку вино, смотрели телевизор.

      Среди них были голодранцы, нанятые за харчи в занюханном духане за Гранд-базаром,[16] и беззаветно завернутые на море миллионеры, годами не знающие твердой земли. И с берега, было абсолютно не понятно, кто из них – кто.

      Я садился на скамейку, доставал

16

Рыночный квартал в исторической части Стамбула.