Босфор. Михаил Мамаев

со своей девушкой? – спросила Ламья, когда вышли из воды и растянулись в шезлонгах.

      – Хорошо. Фотография над баром… Ты?

      – Да.

      – Странное чувство…

      – Говори, я не обижусь.

      – Как будто этот парень и жив и мертв одновременно.

      Ламья улыбнулась, словно услышала комплимент.

      – Каждый человек балансирует на этой грани, – едва слышно сказала она. – Иногда он больше жив, чем мертв, иногда наоборот. Неужели ты этого не знал? Или ты думаешь, ты особенный?

      – Я не особенный, но…

      «В тебя, наверное, никогда не стреляли, – подумал я. – Человек либо жив, либо мертв. И это сразу видно. Даже если он еще дышит. А еще трудно выжить, когда остаешься без кожи. Но это уже любовь…»

      Спорить не хотелось.

      Она лежала рядом, закрыв глаза, подставив лицо солнцу. На закате стамбульское солнце жгло.

      Продолжал мучиться вопросом, неужели это не розыгрыш? Неужели человека можно так перекроить? Чем больше думал об этом, тем сильнее запутывался…

      – Мне пора, – наконец, сказал я.

      – Я отвезу тебя.

      – Не надо…

      – Спорить бесполезно!

      Мы выехали из Ситези.

      Дорога теперь шла вверх.

      Мощная машина легко брала подъем.

      Я высунул руку ладонью вперед.

      Тугой встречный воздух упрямо упирался.

      Это было рукопожатие с ветром…

5

      Утром Дениз отвез не фабрику.

      Нас было трое моделей – Мурат, Ольга и я.

      Работа проходила в фото-студии с круглыми окнами, замазанными черной краской.

      Каждый импровизировал перед фотокамерой на спортивную тему и, когда получалось хорошо, был похож на чемпиона мира, застигнутого у зеркала с очередной медалью. Со стороны могло показаться, что мы кривляемся или кого-то дразним.

      – Замри! – выкрикивал фотограф Хасан. Это означало, что найдена хорошая поза и остается, если требуется, поправить свет и сделать снимок.

      Проводили перед камерой две-три минуты и переодевались в новый комплект.

      Иногда Хасану что-то не нравилось. Тогда с одним снимком возились целую вечность.

      Я учился, наблюдая, как работают Мурат и Ольга.

      Время до обеда пролетело быстро.

      Накрыли общий стол. На тарелках разложили копченое мясо, жареный картофель, салаты из свежих овощей и душистый белый хлеб. Принесли банки с «Колой». Хасан извлек из сумки бутылку виски и налил всем. Я не стал брать стакан. Ольге это не понравилось.

      – Когда все пьют, нехорошо делать вид, что не пьющий, – шутливо сказала она.

      – Если б это прозвучало по-английски, все равно понял бы, что ты из России, – заметил я. – Когда все пьют, нехорошо делать вид, что не пьешь. Когда идут, нехорошо делать вид, что не идешь. Когда все умерли, нехорошо делать вид, что ты еще жив… С меня хватит! Я больше не делаю вид, Оленька. Делаю, что хочу…

      – Вот за это и выпьем! – Ольга всучила стакан. – Хорошо сказал! Давай за жизнь! Давай, давай… По чуть-чуть! Нельзя отказывать даме…

      К