Босфор. Михаил Мамаев

лучшим агентством, вот увидишь, – похвастался он. – Через месяц начнется Визон-шоу. Это главное событие года в нашем деле. Постановку сделает мой английский друг Питер. Он специально прилетит из Лондона. Топ-модели Турции примут участие. Из мужчин-дебютантов почетное жюри выберет самого красивого человека страны. В прошлом году Мистером Турции стал Гекан. Это моя модель, если ты не знал. И теперь я выставлю таких мальчиков!

      Глаза Дениза засверкали под стеклами очков.

      – Возможно, и ты примешь участие в Визон-шоу, – сказал он другим тоном. – Если будешь хорошо работать и прислушиваться к моим советам и пожеланиям. Тебе придется постараться.

      Я встретился с ним взглядом.

      Дениз обмяк, растекся…

      Как будто его расплавил незримый огонь.

      Или какой-то шутник незаметно прибавил земного притяжения у него под стулом.

      Я почувствовал, надо что-то сказать…

      – Дорогой Дениз! Давай выпьем за то, чтобы твое агентство…, – начал я.

      – И твое тоже теперь, – томно поправил Дениз.

      – За то, чтоб наше агентство было первым агентством Турции, да что там, – всего мира!

      – И чтобы ты попал на Визон-шоу, мой дорогой.

      Темнело.

      Закат отразился в воде. Горизонт переливался алым и желтым.

      В ресторане стало шумно.

      На столах появились зажженные свечи. Все лишнее погрузилось в темноту.

      Музыканты заиграли негромкие турецкие мелодии.

      Третья бутылка «Чанкаи» была на исходе.

      – Ты хорошо работал сегодня, мой дорогой, – вкрадчиво сказал Дениз. – Хасан тебя хвалил. Ничего удивительного. Ты красивый. Надо помнить, что ты красив, дружок. Знать, чего ты стоишь, и гордиться этим. Говоря по правде, тебе этого недостает. Ты относишься к себе слишком просто, как будто такой, как все. Но это не так. Ты один из лучших. Может быть, лучший! Ты – модель, прирожденная модель. А это особая раса! Коммуна людей идеальных форм и пропорций, новых богов, если хочешь. Вас послали в этот мир, чтобы возродить в людях понимание подлинной человеческой красоты и умение наслаждаться ею. Подумай, какая это великая миссия!

      Очки Дениза плавали в полумраке, сверкая настороженным огнем…

      Я вдруг вспомнил, что оставил позади.

      Знал – убить человека так же просто, как загасить муравья или раздавить окурок.

      В наших местах веками жестоко пресекалась малейшая попытка отступить от общепризнанных норм. Среди мужчин считалось безопаснее выглядеть сурово.

      От отцов сыновьям вместе с родовыми, прокоптившимися иконами передавались отнюдь не христианские заповеди – не слишком милосердные, но зато практичные. Они гласили – не доверяй никому и будь начеку даже в пустой комнате – везде подстерегает опасность. Не имей слабых друзей, чтобы их страданиями с тобой однажды не рассчитались. Не смей снимать траур, пока не отомстишь. Помни, мужская дружба – самое ценное, что есть, ибо она обесценивается медленнее всего остального…

      Я улыбнулся.

      – Почему улыбаешься? – спросил Дениз.

      – Представил, каким буду