Цепкие оковы силы. Розалинда Шторм

видел. Все мутно.

      – Правильно, мутнее некуда, – кивнул подполковник. – Но ты это дело не копай, Волков. Из кожи вылезешь, а не докажешь. Удинцев нужных людей, если не купит, так на испуг возьмет. Он это умеет. И будут все хором петь то, что ему надо. А тебе, в лучшем случае, место на нарах обеспечат. В лучшем. Кто тогда за твоей присмотрит?

      – И зачем ты мне все это говоришь?

      Церемониться больше смысла не было, а выкать тем более.

      – За надом, Волков. За надом. Есть у меня один знакомец, за самые безнадежные дела берется и вытаскивает. Сто процентов. Нужен телефончик?

      Скворцов порылся в портмоне и протянул мне черненый прямоугольник. Я машинально прочел: Максим Юрьев. Рука потянулась за визиткой сама собой.

      – Зачем помогаешь? – спросил, обернувшись уже возле двери.

      Подполковник поднял голову от бумаг и снова усмехнулся.

      – Кто сказал, что это помощь, Волков. Скорее, наоборот. И совсем скоро ты в этом убедишься.

      Вот умели же некоторые испоганить и без того испорченное настроение. Одной-единственной фразой. «Кто сказал, что это помощь, Волков». А я-то на секунду подумал, что Скворцов нормальный. Черта с два.

      Выйдя за дверь, я снова прочел на визитке имя: Максим Юрьев. Нет, не знакомо. Перевернул прямоугольник и тут же ощутил непреодолимое желание засунуть его в глотку подполковнику. Чтобы поглубже, чтобы подавился. На обратной стороне визитки над номером телефона золотыми буквами было выведено: Волшебник.

      Юмористы, твою мать!

      Стиснул зубы, развернулся на каблуках, схватился за ручку. Вот сейчас я ему…

      – Александр Кириллович, – откуда-то из-за спины раздался тонкий испуганный голосок. – Зверствуют проверяющие, да?

      Махнул свободной рукой, не до разговоров. Все потом.

      – Александр Кириллович… товарищ замкомроты, что с вами?

      На запястье легла чужая рука. Сдержав первый порыв сбросить наглую конечность, повернулся на голос. Цветочек. Смотрит на меня, хлопает ресницами.

      – Ты чего это себе позволяешь, стажер? – прорычал я.

      – Я это… товарищ замкомроты, у вас такое сейчас лицо страшное, будто вы пошли убивать.

      Ну и нахалка!

      Не успел я высказать все, что думаю о глупых девчонках, непонятно зачем пришедших в полицию, цветочек освободила мою руку и чуть слышно прошептала:

      – Все плохо, да?

      На меня будто ведро холодной воды вылили. Огромные испуганные глаза, прикушенная губа, вопрос этот дурацкий – точь в точь Дашка.

      Вот дурак, поддался гневу и пошел кулаками махать. А дочь? Кто поможет ей, если меня спеленают в собственном же отделении?

      – Спасибо, стажер, – прохрипел я. – Выручила. Не забуду.

      – Ну что вы, Александр Кириллович, – покраснела девчонка. – Я же ничего не сделала.

      – Сделала, стажер, сделала. А теперь, иди отдыхай, нечего тебе там делать. Если спросят, скажешь, я велел.

      – Ой, спасибочки, товарищ замкомроты! Да я, да за вас…

      – Иди, стажер, иди.

      Цветочек унеслась, шаркая большеватыми ей форменными ботинками, а я пошел в свой пока еще кабинет.

      Дарья