Цепкие оковы силы. Розалинда Шторм

лишением всех привилегий? Скажи спасибо, выгородили тебя. Иначе, вместо того, чтобы работу искать, таскался бы по инстанциям.

      – Уж спасибо, товарищ майор! – вызверился я. – Век не забуду.

      Тарасов покраснел, запыхтел паровозом, но сдержался. Обтер лоб платком и, наконец, посмотрел на меня.

      – Ладно, Саша, чай не чужие. Ты уж прости, не смог защитить. Не по зубам оказалось.

      – Понимаю. И вы зла не держите, что вышло, то вышло.

      Да уж! Если Скворцов лапки поджал, что говорить о Тарасове. Не по зубам вышла рыба. Не по зубам.

      – Ты это, в кадры зайди, подпиши что надо. Да и Клара Борисовна расстаралась, не обижай старушку. И на ребят не обижайся. Они ж ничего не знаю, гадают всем отделом. А подойти, спросить никак. Сам понимаешь.

      – Понимаю, – выдохнул я.

      – И это, удачи с Дарьей. Уверен, все обойдется.

      Я пожал плечами.

      – До свидания, тогда.

      – Прощай, Александр, – майор поставил точки над i.

      Подписав бумаги, отведав вкусного прощального торта, я поторопился восвояси. Время пролетело незаметно, и у Дашки скоро должны были закончиться уроки. Едва сел в машину, позвонила дочь.

      – Пап, папочка, меня забрали! Задержали прямо в школе! – испуганно кричала она. – Разрешили позвонить тебе! Мне страшно! Забери меня отсюда!

      Чуть не выронил трубку.

      – Так, успокойся. Дыши носом, Дашка. Ни с кем не разговаривай, ничего не подписывай. Они нарушили уйму правил, и заплатят за это. Я скоро. Жди.

      Первым делом постарался взять себя в руки, выходило не особо. Затем позвонил Кохаренко, тот был удивлен не меньше меня. Сказал, что узнает по своим каналам, куда доставили Дарью, и велел ждать.

      Пока ждал, едва не сломал руль. Чуть не врезался головой в крышу, когда он перезвонил.

      – Значит, так, она в третьем, – без предисловий начал Кохаренко. – Дело передано другому инспектору. Новикову. Меня отстранили, поэтому и не в курсе. Поезжай туда, буду там. Без меня не шуми, вместе что-нибудь да придумай.

      – Хорошо, буду через пятнадцать минут.

      – Через полчаса. Не гони, Шумахер. Ясно?

      – Ясно, – рыкнул в ответ и отключился.

      Был на месте через десять. Ждал у входа, считая секунды. Наконец, подъехал Кохаренко.

      – Ты, главное, рот пока не открывай. Говорю я, – велел он.

      Пообещал и честно старался. Первые полчаса. Потом в красках представлял, как сворачиваю тоненькую шейку придурку дежурному.

      Когда Кохаренко удалось добиться того, чего он хотел, оказалось, Дарью уже перевезли в центр временного содержания.

      Твою мать! Какие быстрые, сволочи.

      Поехали туда. Опять ждали, вдвоем обрывали телефоны. Наконец, инспектору удалось заполучить разрешение на посещение. Меня пустили к дочери.

      Дарья держалась хорошо. После истерики по телефону я ожидал слезы, крики и прочее. Но нет, она разговаривала спокойно и даже улыбалась.

      – Пап, я верю, ты меня вытащишь, – в конце, когда ее уводили, сказала дочь. – Слышишь, верю.

      – Слышу, родная, – пробормотал в ответ, понимая, что пойду на все, продам