Обручник. Книга третья. Изгой. Евгений Кулькин

без возницы, прошу прислать оную».

      – Ну и что?

      – Редькину, Репину ему предлагаю, всех отверг.

      Тогда кто-то из первых рядов выкрикнул:

      – Хренову ему пошлите!

      Но зал не засмеялся. А все дело в том, что Екатерина Хренова действительно была тут у него возницей.

      Молодая, розовощекая, кони у нее играли, ковры под епископом блестели, – явно на своем месте была эта туруханка.

      И запылал гэпэушник Стильве неблагозвучной фамилией возницы если не унизить, то хотя бы смутить епископа. На что Лука сказал:

      – «Хер» – рядовая буква в алфавите. Не лучше и не хуже, чем «аз», «веди», или «ять».

      Разговором же с теми, кто проходил по делу Войно-Ясенецкого, Фрикиш занимался не случайно. Вскоре ему – с подробнейшим отчетом – предстояла поездка в Москву.

      Конечно, кое-что из чудачества местных властей он возьмет на свой счет.

      Но главного он не выполнил.

      Глобальной нейтрализации епископа не случилось.

      Не выполнил он и тайной от начальства своей миссии – то есть не создал своей собственной религии, которая по привлекательности превзошла бы христианство.

      Правда, попыток он не оставляет.

      Сейчас на его столе лежат книги Иосифа Флавия, Тита Ливия, Филона Александрийского и последние расшифровки свитков, что были найдены пастухами в районе Курмана на берегу Мертвого моря.

      Вот эти свитки и книги мыслителей прошлого вписываются в одну любопытную записку, что «Новый завет» появился значительно раньше пришествия в мир Иисуса Христа.

      Поэтому на основании этих знаний и открытий можно вполне развить теорию, что религии – это цепная реакция уступки интеллекта Вселенной, тоже Высшего Разума, который им заведует.

      И вполне естественно каждому человеку иметь свою собственную религию.

      Он даже на эту тему поговорил с людьми сугубо нейтральными.

      Например, с Оглоблей.

      Он долго вникал в суть, а когда она до него дошла, произнес:

      – Я себе, – сказал, – выберу религию «кнута и пряника». «Пряник» нужен, чтобы не огорчался, а «кнут», чтобы не зажирался.

      С Лидухой было сложнее.

      – А зачем нужна религия, если Бога нет? – спросила она.

      – Ну это нет его в общем понимании, – начал разъяснять Фрикиш.

      – Ну а можно тебе создать собственное для себя заблуждение.

      – Зачем?

      – Чтобы утвердить этакое, чего другим и не приснилось.

      – Что, например?

      И тут он извлек из своего саквояжика тетради Магды и наугад прочел:

      – «Новый век – это как бутылка старого вина: неведомо кто его вкусит и неизвестно что натворит».

      Она – настороженно – взяла у него тетрадь.

      – А это нас, – ударила она тетрадью себе по лбу, – не загадит?

      – Да что ты?

      Она углубилась в чтение.

      Потом сказала:

      – Я бы вот это себе взяла. – И прочитала вслух: – «Невинность – это не признак невиновности».

      Фрикиш снял с нее вожжу своего взгляда, сама-то она, видать, себе на уме.

      Он