Московское гостеприимство. Аркадий Аверченко

розовая, упругая Ниночкина рука с ямочкой на локте, адвокат дотронулся пальцами до красного места на бело-розовом фоне плеча и вежливо сказал:

      – Простите, я должен освидетельствовать. Поднимите руки. А это что такое? Грудь?

      – Не трогайте меня! – вскричала Ниночка. – Как вы смеете?

      Дрожа всем телом, она схватила кофточку и стала поспешно натягивать ее.

      – Чего вы обиделись? Я должен был еще удостовериться в отстутствии кассационных поводов…

      – Вы – нахал! – перебила его Ниночка и, хлопнув дверью, ушла.

      Идя по улице, она говорила себе:

      «Зачем я пошла к адвокату? Мне нужно было пойти прямо к доктору, пусть он даст свидетельство о гнусном насилии».

      III

      Доктор Дубяго был солидный пожилой человек.

      Он принял в Ниночке горячее участие, выслушал ее, выругал начальника тяги, адвоката и потом сказал:

      – Разденьтесь.

      Ниночка сняла кофточку, но доктор Дубяго потер профессиональным жестом руки и попросил:

      – Вы уж, пожалуйста, совсем разденьтесь…

      – Зачем же совсем? – вспыхнула Ниночка. – Он меня хватал за руку. Я вам руку и покажу.

      Доктор осмотрел фигуру Ниночки, ее молочно-белые плечи и развел руками.

      – Все-таки вам нужно раздеться… Я должен бросить на вас ретроспективный взгляд. Позвольте, я вам помогу.

      Он наклонился к Ниночке, осматривая ее близорукими глазами, но через минуту Ниночка взмахом руки сбила с его носа очки, так что доктор Дубяго был лишен на некоторое время возможности бросать не только ретроспективные взгляды, но и обыкновенные.

      – Оставьте меня!.. Боже! Какие все мужчины мерзавцы!

      IV

      Выйдя от доктора Дубяго, Ниночка вся дрожала от негодования и злости.

      «Вот вам – друзья человечества! Интеллигентные люди… Нет, надо вскрыть, вывести наружу, разоблачить всех этих фарисеев, прикрывающихся маской добродетели».

      Ниночка прошлась несколько раз по тротуару и, немного успокоившись, решила отправиться к журналисту Громову, который пользовался большой популярностью, славился, как человек порядочный и неподкупно честный, обличая неправду от двух до трех раз в неделю.

      Журналист Громов встретил Ниночку сначала неприветливо, но потом, выслушав Ниночкин рассказ, был тронут ее злоключениями.

      – Ха-ха! – горько засмеялся он. – Вот вам лучшие люди, призванные врачевать раны и облегчать страданья страждущего человечества! Вот вам носители правды и защитники угнетенных и оскорбленных, взявшие на себя девиз – справедливость! Люди, с которых пелена культуры спадает при самом пустяковом столкновении с жизнью. Дикари, до сих пор живущие плотью… Ха-ха. Узнаю я вас!

      – Прикажете снять кофточку? – робко спросила Ниночка.

      – Кофточку? Зачем кофточку?… А впрочем, можно снять и кофточку. Любопытно посмотреть на эти следы… гм… культуры.

      Увидев голую руку и плечо Ниночки, Громов зажмурился и покачал головой.

      – Однако руки же у вас… разве можно выставлять подобные аппараты на соблазн человечеству. Уберите их. Или нет…