Московское гостеприимство. Аркадий Аверченко

не понимаете!..

      – Уверяю вас! У меня есть к вам важная просьба: расскажите мне что нибудь о загробной жизни!

      – Вы не знаете? – улыбнулась она, кокетливо помахивая кончиком ноги, выставившейся из-под одеяла. – Ах, это так интересно!.. Это страшно, безумно интересно!

      – Да что вы! – обрадовался я – Так вы расскажете…

      – Конечно, конечно! Вы себе и представить не можете, что там делается!.. Только… гм… и вы должны сообщить мне кое-что…

      – О, сколько угодно!

      Она наморщила надбровную дугу и деловито сказала:

      – Merci. Скажите мне: что теперь носят?

      Будучи уверен, что ее мысли заключены в узкий круг мертвецких похоронных интересов, я ответил, покачав головой:

      – Носят? Да все. И мальчиков, и стариков, и цветущих женщин, и младенцев.

      – Нет! я вас спрашиваю, что в этом сезоне носят?

      – Холерных больше, – подумав, сказал я.

      – Не-е-ет! Какой вы, право, непонятливый… Что у вас носят женщины? Ну, узкие рукава – в моде?

      – Ах, так! Да, бывают узкие, – неопределенно ответил я.

      – Вы не заметили – на груди есть складки?

      – Складки? Иногда портнихи их, действительно, делают.

      Она задумчиво покачала черепом.

      – Гм… Так я и думала. А скажите… Как нынче юбки?

      – Юбки? Черные шьют, красные, зеленые…

      – Нет, нет… А фасон?

      – Такой, знаете… обтянутый.

      – Обтянутый?! Ага! Я всегда говорила, что к этому вернутся.

      Она натянула на своих бедрах одеяло и повернулась передо мной.

      – Так?

      – Сударыня! – робко напомнил я. – Вы мне обещали о тамошнем кое-что порассказать…

      – Да, да… Шляпки, конечно, по-прежнему большие?

      – Большие. Сударыня, осмелюсь…

      – Боже мой! Что вы от меня хотите?

      – Вы обещали…

      – Ага, простите! Что же вам рассказать?

      – Все, подробно… Как там, вообще…

      – Ах, вы и вообразить не можете. Надо вам сказать, что умерло нас трое: я, потом одна толстая лавочница и жена адвоката. На мне было белое платье с розовой отделкой, волосы зачесаны назад и на ногах…

      – Сударыня!

      – Ну? Не перебивайте! А жена адвоката… Можете представить: она была в черном шерстяном и в туфлях без каблуков… Ха-ха! Без каблуков! Ха-ха-ха!

      Она так расхохоталась, что закашлялась. Потом встала с кресла и, прохаживаясь перед зеркалом, продолжала:

      – Ну вот, умираем мы… В тот же день с нами похоронили одного молодого чиновника… Длинный такой был, красивый. С усиками. Мне рассказывали, что на похоронах его была молодая женщина, плакавшая над гробом, и старик, который…

      – Сударыня!!

      – И старик, который все качал головой, глядя на него… Понимаете, седой весь… качает и качает головой! А молодая дама, можете представить…

      – Сударыня!!

      – Ну, что там еще?… А потом говорили над его гробом речи. Какой-то толстый сказал: «Обнажим, говорит, наши головы перед прахом этого молодого человека»… Ужасно было трогательно.

      – Сударыня!..