Московское гостеприимство. Аркадий Аверченко

такое лысина? Если вы ее помажете средством, которого я состою представителем, так обрастете волосами так, как, извините, кокосовый орех, а морщины, а уши… Возьмите наш усовершенствованный аппарат, который можно надевать ночью… Всякие уши как рукой снимет. Рост… Наш гимнастический прибор через шесть месяцев увеличивает рост на два вершка. Через два года вы уже можете будете жениться, а через пять лет вас уже можно будет показывать. А вы мне говорите: рост!

      – Ничего мне не нужно, – сказал я, сжимая виски. – Простите, но вы мне действуете на нервы.

      – На нервы! Так он молчит… Патентованные холодные души, могущие складываться и раскладываться. Есть с краном, есть с разбрызгивателем. Вы – человек интеллигентный и очень мне симпатичный… Поэтому могу посоветовать взять лучше разбрызгиватель… Он дороже но…

      Я схватился за голову.

      – Чего вы хватаетесь? Голова болит? Вы только скажите, сколько вам надо тюбиков нашей пасты «Мигренин»? Фирма уже сама доставит вам на дом.

      – Извините, – сказал я, закусывая губу, – но прошу вас оставить меня. Мне некогда. Я очень устал, а мне предстоит еще утомительная работа: писать статью…

      – Утомительная? – сочувственно спросил господин Цацкин. – Я вам скажу, что она утомительная потому, что вы до сих пор не приобрели нашего раздвижного пюпитра для чтения и письма. Нормальное положение, удобный наклон… За две штуки семь рублей, а за три – десять…

      – Пошел вон! – закричал я, дрожа от бешенства. – Или я проломлю голову тебе этим пресс-папье!

      – Этим пресс-папье! – презрительно сказал господин Цацкин, ощупывая пресс-папье на моем письменном столе. – Этим пресс-папье… Вы на него дуньте, оно улетит! Нет, если вы хотите иметь настоящее, тяжелое пресс-папье, так я могу вам предложить целый прибор из малахита…

      Я нажал кнопку электрического звонка.

      – Вот сейчас придет человек – прикажу ему вывести вас.

      Скромно склонив голову, господин Цацкин сидел и молчал, будто ожидая исполнения моего приказания.

      Прошло две минуты. Я позвонил еще.

      – Хороши звонки, нечего сказать! – покачал головой господин Цацкин. – Разве можно такие безобразные звонки иметь, которые не звонят? Позвольте вам предложить звонки с установкой и элементами за семь рублей шесьдесят копеек. Изящная кнопка…

      Я вскочил, схватил господина Цацкина за рукав и потащил к выходу:

      – Идите, или у меня сейчас будет разрыв сердца!..

      – Это не дай Бог, но вы не беспокойтесь! Мы вас довольно прилично похороним по второму разряду. Правда, не будет той пышности, как первый, но катафалк…

      Я захлопнул за господином Цацкиным дверь, повернул в замке ключ и вернулся к столу.

      Через минуту я обратил внимание, что дверная ручка зашевелилась и дверь вздрогнула от осторожного напора и распахнулась.

      Господин Цацкин робко вошел в комнату и, прищурясь, сказал:

      – В крайнем случае, могу вам доложить, что ваши дверные замки никуда не годятся… Они отворяются от