Трамвай «Желание». Теннесси Уильямс

спотыкаясь, выбирается на крыльцо, спускается по деревянным ступенькам на мостовую перед домом. Запрокинул, как воющая собака, голову и ревет.) Стелла! Стелла! Ненаглядная моя Стелла! Стелла-а-а-а!

      Юнис (появляясь наверху в дверях своей квартиры). Прекратите вой и быстро в постель!

      Стэнли. Я хочу, пусть моя малютка спустится. Стелла! Стелла!

      Юнис. Не придет, и нечего голосить. Вот накличете полицию!

      Стэнли. Стелла!

      Юнис. Сначала бьет, а потом – вернись? А она еще ждет от него ребенка! Ах ты, паскуда! Отродье ты польское! Хорошо б тебя сволокли за шиворот куда следует да поставили под брандспойт, как прошлый раз!

      Стэнли (смиренно). Юнис, отдайте мне мою девочку, пусть вернется!

      Юнис. Тьфу! (Захлопывает дверь.)

      Стэнли (с душераздирающим отчаяньем). Стелллла-а-а-а-а-а-а!

      Негромко, со стоном вторит кларнет. Снова открылась дверь наверху. Стелла крадется по расшатанной лестнице. На глазах у нее еще блестят слезы, волосы распущены по плечам. Смотрят друг на друга. И вот с низким животным стоном сходятся вплотную. Он рухнул на колени, прижимается к ее уже заметно округлившемуся животу. Сладкие слезы застилают ей глаза, когда она, обхватив его голову, поднимает Стэнли с колен. Он распахнул входную дверь, берет Стеллу на руки и уносит в темную квартиру.

      Бланш (в халатике, показалась на площадке верхнего этажа, боязливо спускается по ступенькам). Где тут моя сестренка? Стелла… Стелла! (Задержалась на пороге, у зияющего тьмой кромешной входа в квартиру сестры. И, пораженная, так, что дух захватило, опрометью кинулась вниз, выбегает на тротуар перед домом. Вглядывается в одну сторону, в другую, словно не зная, куда кинуться, где искать приюта, защиты.)

      Музыка стихает.

      Митч (появляется из-за угла). Мисс Дюбуа?

      Бланш. Да…

      Митч. Ну что – на Потомаке все спокойно?

      Бланш. Она сбежала к нему… они там… вместе!

      Митч. Конечно, сбежала, еще бы!

      Бланш. Я просто в ужасе.

      Митч. Хо-хо! Было бы с чего! Да их водой не разольешь.

      Бланш. Я не привыкла к подобным…

      Митч. Да, просто срам, надо же было такому стрястись именно при вас! Но не принимайте близко к сердцу.

      Бланш. Какая дикость! Это…

      Митч. Присядьте-ка на ступеньку, выкурим по сигарете.

      Бланш. Но я не так одета, чтобы…

      Митч. У нас в квартале на это не смотрят.

      Бланш. Какой чудесный портсигар…

      Митч. Я показывал вам надпись?

      Бланш. Да. (Глядит на небо. Помолчав.) До чего же все в этой жизни перепутано…

      Он неуверенно покашливает.

      Спасибо вам – вы добрый. А мне сейчас… так нужна доброта.

      Картина четвертая

      Раннее утро. В уличной многоголосице есть что-то сродни церковному хоралу. Стелла в спальне, еще не вставала, лежит, нежась на солнышке. Лицо у нее просветленное, ясное. Одна рука покоится на округлившемся животе, из другой свисает буклет цветных комиксов. Глаза и губы ее одурманены и безразличны ко всему окружающему, как на ликах восточных идолов. На столе – словно хлев: