Удерживающий Апокалипсис. Андрей Павлович Глебов

вы правы, – тут же согласился моряк, но уверенности в его голосе не было.

      Трое  англичан ходили по Гуансяо свободно. Погружённые в задумчивость бритоголовые  монахи и послушники не препятствовали их передвижениям. Располагавшая к  созерцанию  атмосфера  древнего  храма и  витавший аромат курившихся  палочек заставляли   офицеров  разговаривать  вполголоса.

      В зале Махавира возвышалась статуя милосердной богини Гуань-инь. Тысячерукая   Гуань-инь покровительствовала  женщинам  и  детям,  была хранительницей материнства.

      Статуе бодхисатвы жители Гуанчжоу приносили щедрые дары. Гуань-инь, дочь одного   из  чжоуских  князей,  покровительственно  наблюдала  за  молящимися.

      Офицеры осмотрели Восточную и Западную железные Пагоды и около тысячи ниш,  уставленных  статуями Будды. Об этом чуде Гуанчжоу Маккей и Тренборн слышали ещё в Лондоне.

      За смехотворную сумму тот же рикша доставил англичан в храм Шести Баньяновых Деревьев, где моряки при входе полюбовались чудом китайской каллиграфии – иероглифами стихотворения о шести деревьях.

      Затем путь любителей старины лежал в храм Предков Семейства Чэнь с его удивительными резными крышами, девятью залами и шестью двориками.

      – Сейчас можно отправиться в храм Хуалинь, – сказал О'Брайен.

      – На  сегодня достаточно храмов! – взмолился Ричард Маккей. – Всё же лицо Азии – рынок, – с видом знатока заявил он. – Далеко до него?

      – Гуанчжоу  – маленький город, – сказал О'Брайен. – Здесь всё рядом. Мне пора на корабль, я высажу вас у рынка, а рикша отвезёт меня к острову Шамяню. Там я снимаю дом.  Цинпин, – ответил он на немой вопрос рикши.

      Услыхав загадочное слово, двужильный китаец  побежал  по  улице, разгоняя толпу криком.

      – Что вы ему сказали? – осведомился Тренборн.

      – Цинпин – название местного рынка, – пояснил офицер. – Это близко.

      Суень получил лавку древностей на рынке Цинпин от отца, скончавшегося несколько лет назад. За годы, прошедшие после его смерти, Суеню доводилось разговаривать со  многими любителями и собирателями старины. Все они были разными. Все, кроме англичан.

      Надменные, застёгнутые на все пуговицы офицеры и купцы скользили пустыми равнодушными глазами по выставленному на полках антиквариату. Когда у них рождалось желание что-то купить, ни в каких эмоциях это не выражалось. Желание купить выдавали только глаза.

      Два  английских  морских офицера с первых же мгновений не понравились Суеню:  очень  уж презрительно они относились ко всему, что их окружало. Суень не разбирался в  английских морских званиях, но, судя по возрасту оккупантов, их звания были не слишком высоки.

      Китаец  был  раза  в  два  старше  моряков.  На  его  лице отразилась многолетняя  работа  ума, в  глазах  сквозило спокойствие. Повязанные красной тряпкой волосы хозяина лавки спускались на плечи. Мешковатые синие штаны и короткая куртка не стесняли движений.

      Китаец  улыбнулся  гостям  и  жестом  пригласил  осмотреть