Мать. Максим Горький

и взглядом опытного владыки людей он испытующе щупал лица рабочих. Перед ним снимали шапки, кланялись ему, – он шел, не отвечая на поклоны, и сеял в толпе тишину, смущение, конфузливые улыбки и негромкие восклицания, в которых уже слышалось раскаяние детей, сознающих, что они нашалили.

      Вот он прошел мимо матери, скользнув по ее лицу строгими глазами, остановился перед грудой железа. Кто-то сверху протянул ему руку – он не взял ее, свободно, сильным движением тела влез наверх, встал впереди Павла и Сизова и спросил:

      – Это – что за сборище? Почему бросили работу?

      Несколько секунд было тихо. Головы людей покачивались, точно колосья.

      Сизов, махнув в воздухе картузом, повел плечами и опустил голову.

      – Спрашиваю! – крикнул директор.

      Павел встал рядом с ним и громко сказал, указывая на Сизова и Рыбина:

      – Мы трое уполномочены товарищами потребовать, чтобы вы отменили свое распоряжение о вычете копейки…

      – Почему? – спросил директор, не взглянув на Павла.

      – Мы не считаем справедливым такой налог на нас! – громко сказал Павел.

      – Вы что же, в моем намерении осушить болото видите только желание эксплуатировать рабочих, а не заботу об улучшении их быта? Да?

      – Да! – ответил Павел.

      – И вы тоже? – спросил директор Рыбина.

      – Все одинаково! – ответил Рыбин.

      – А вы, почтенный? – обратился директор к Сизову.

      – Да и я тоже попрошу: уж вы оставьте копеечку-то при нас!

      И, снова наклонив голову, Сизов виновато улыбнулся. Директор медленно обвел глазами толпу, пожал плечами. Потом испытующе оглядел Павла и заметил ему:

      – Вы кажетесь довольно интеллигентным человеком – неужели и вы не понимаете пользу этой меры?

      Павел громко ответил:

      – Если фабрика осушит болото за свой счет – это все поймут!

      – Фабрика не занимается филантропией! – сухо заметил директор. – Я приказываю всем немедленно встать на работу!

      И он начал спускаться вниз, осторожно ощупывая ногой железо и не глядя ни на кого.

      В толпе раздался недовольный гул.

      – Что? – спросил директор, остановясь. Все замолчали, только откуда-то издали раздался одинокий голос:

      – Работай сам!

      – Если через пятнадцать минут вы не начнете работать – я прикажу записать всем штраф! – сухо и внятно ответил директор.

      Он снова пошел сквозь толпу, но теперь сзади него возникал глухой ропот, и чем глубже уходила его фигура, тем выше поднимались крики.

      – Говори с ним!

      – Вот те и права! Эх, судьбишка…

      Обращались к Павлу, крича ему:

      – Эй, законник, что делать теперь?

      – Говорил ты, говорил, а он пришел – все стер!

      – Ну-ка, Власов, как быть?

      Когда крики стали настойчивее, Павел заявил:

      – Я предлагаю, товарищи, бросить работу до поры, пока он не откажется от копейки…

      Возбужденно запрыгали слова:

      – Нашел дураков!

      – Стачка?

      – Из-за копейки-то?

      – А что? Ну и стачка!

      – Всех