.

прервала пение и сказала:

      – Хафуз-ага, когда турок будем бить, я тебя не трону, а своего мужа убью.

      – А что, – спросил Хафуз, – ревнив верно, бьет тебя?

      – Ба! бить ему меня! Он меньше меня ростом…

      – Так за что же?

      – Вот за то, что короткий такой; я хочу мужа пали-кара, как ты, такого..

      И защелкала опять языком, встала и простилась:

      – Пойду, – говорит, – домой; будет мой короткий сердиться, что запоздала…

      – А, боишься? – сказал Хафуз. – Так я нарочно с тобой вместе пойду. Может быть, муж нас увидит и прибьет тебя.

      – Если так, так à la Franka24 пойдем вместе, Хафуз-ага! – схватила его под руку и пошла с ним через сад до калитки.

      – Adieu, mademoiselle!25 – сказала она нам у калитки и подала мне руку. Потом обратилась к Хафузу: – подай Хризо à la Franka руку.

      Хафуз, немного краснея, протянул руку. Хризо, опять нимало не смутясь, пожала ему руку.

      Тогда мне пришла мысль… Я сказал сестре так, что Хафуз слышал:

      – Я в русское консульство уйду на целый вечер; а ты бы пошла на вечер к соседке…

      Хризо отвечала, что посидит дома. Когда калитка заперлась за нашими гостями, она позвала служанку нашу и сказала ей:

      – А ты, моя девочка, не скучай дома; поди с детьми на дорогу погуляй…

      Я увидал, что моя хитрость удалась. Как только стемнело немного, я с величайшей осторожностью пробрался чрез задние тропинки и засел в глубокую рытвину, которая входит со стороны в наш сад. На краю ее, у стенки нашей, выросла большая смоковница; я сидел под ней и думал:

      – Другой дороги Хафузу к нам нет! Я его увижу, а он не увидит меня.

      Не просидел я и пяти минут, как Хафуз пришел и стал у нашей стенки.

      Постоял, осмотрелся и начал тихонько насвистывать песню.

      Хризо тотчас же вышла, и, облокотясь оба на ограду, они стали разговаривать.

      – Видела ходжу26? – спросил Хафуз.

      – Видела.

      – Что он говорил тебе?

      – Много говорил. Хорошие слова все сказал. Говорил: «видишь, мы добрее христиан: христиане нашего пророка не почитают, а мы Иисуса почитаем. И Он был великий пророк».

      – Хорошо, – сказал Хафуз. – А еще что он сказал?

      – Сказал, мир на четырех столбах; один столб золотой – ваш ислам, второй серебряный столб – наша христианская вера, третий медный столб – вера еврейская, а свинцовый столб – франкская вера27. У франков книг нет священных, так он сказал…

      – И это хорошо сказал, – заметил Хафуз. – Другое дело, вы, христиане, другое дело франки.

      После этого оба постояли молча.

      – Не боишься? – спросил потом Хафуз.

      – Боюсь, – сказала сестра.

      – Не надо бояться. Отец мой согласился. Знаешь, как он жалеет меня, что ни захочу – все сделает. Посмотри, какой я тебе гаремлык28 отделаю! Что за шёлковые диваны будут! В Константинополе куплю. Фередже

24

То есть «по-французски».

25

Прощайте, мадемуазель! (фр.)

26

Исламский учитель, миссионер.

27

Тут имеется в виду западное христианство.

28

Женские покои в мусульманском доме.