Аспазия Ламприди. Греческие повести и рассказы. Константин Леонтьев

должны были отступить.

      Основываясь на том, что я русский подданный, я хотел жаловаться паше чрез консула, но отец мой, боясь мщения, упросил меня оставить дело так, благо главная наша цель достигнута.

      Недели три у нас в доме все шло хорошо; сестра кончила свою эпитимью, сама стала заниматься домашними работами; говорила с нами, пропела уж раз и песню по-старому. Но раз (мы сидели с ней на террасе, она шила, я читал) подошел к ней серый котенок, которого подарил ей Хафуз и которого мы вовсе забыли – и стал ласкаться.

      Хризо схватила котенка и вскрикнула:

      – Кошечка, моя кошечка хорошая! Душу мою вырвать из меня ты пришла!

      И рыдая, упала ниц.

      После этого мы решились отправить ее в Константинополь; она не противилась, и я, надеясь лучше других развлечь и утешить ее, взялся сам везти ее. Ей сшили два новых шёлковых платья; зная слабость наших к модным вещам, я обещал ей купить в Константинополе такую шляпку, какие сами посланницы носят. Она во всем слушалась меня, казалось, с удовольствием. Взяли мы с собой еще одну старушку, у которой в Константинополе был сын, и уехали на рассвете. Погода стояла теплая, море было гладко, и к вечеру мы уже были в Сире. Я повел ее гулять, показывал церкви; водил в Верхнюю Сиру, угощал мороженым. В церкви она помолилась усердно и поставила свечку, одной бедной женщине подала милостыню; шоколаду попросила другую порцию, смеялась иногда.

      «Слава Богу!» – думал я и благословил мою умную, хитрую Ревекку.

      Из Сиры мы выехали утром на пароходе Ллойда. Капитан был очень ловкий и любезный человек, он окружал сестру вниманием с первой минуты нашего появления на пароходе. Я посоветовал сестре не стыдиться и быть свободною и разговорчивою как дома, и она послушалась меня, отвечала просто и мило капитану и сама его забавно расспрашивала:

      – Есть у вас жена? – говорила она. – Где она?

      – В Триесте, – отвечал капитан.

      – Ба! – воскликнула Хризо, – и вы все так, без нее? И она без вас! Это очень неприятно!

      Около полудня из кают первого класса вышел некто Хамид-паша; он ехал откуда-то чрез Сиру в Константинополь, недели две тому назад заболел, остался в Сире и теперь только тронулся снова в путь.

      На нашего критского пашу он не был похож: толстый, седой, простой и молчаливый… все курил чубук и беспрестанно подзывал к себе армянина, юношу-красавца, который с поклонами и, казалось мне, с притворною робостью прислуживал ему. Паша его звал не иначе, как «дитя мое!»

      Накурился паша, наелся и повеселел. Любовался на море и со мной заговорил.

      – Это ваша фамилия (т. е. жена)? – спросил он, указывая пальцем на сестру.

      Я отвечал, что это сестра моя, подозвал Хризо и пригласил ее сесть с нами. Паша обратился к ней чрез драгомана с гордою благосклонностью.

      – В первый раз в Стамбул едете?

      – В первый раз.

      – Аллах! Увидите там много хорошего! Все эти моды для кокон! И наш старый Стамбул