Ловцы душ. Александр Мазин

Дедко вернулся, Малец вмиг позабыл и о пальце, и о холоде. Дедко привел серого. Тощего-тощего. Не из их стаи. Привёл, посадил посередь избы. Волк сидел понурившись. Пахло от него скверно. Совсем никудышный зверь.

      Дед ещё порылся в норе, вытянул собачий ошейник с цепью, надел на серого. Конец цепи примотал просмолённой верёвкой к высокой скобе в противоположной стене, схватил волчину за ухо, как зайцев брал, пошептал. Только серый не помер, а, наоборот, оживился, попятился от колдуна, поджав мокрый хвост. Шерсть на загривке – дыбом.

      Подмигнув Мальцу, Дедко приладил под веревкой длинную лучину. Зажег щепкой. Волк скульнул. Дедко вынул из-за пазухи ножик с белой костяной ручкой, положил на стол:

      – Тебе. Да поспеши. Как огонь до веревки дойдет – перегорит враз. А серый – голодный.

      Малец непонимающе поглядел на колдуна.

      Дедко усмехнулся, потрогал заскорузлым перстом ножик, потом распухший зажатый палец, показал на волчару.

      – Он, – сказал, – сперва живот тебе вспорет, кишки жрать начнет, очень кишки любит…

      Малец с ужасом поглядел на притихшего волка.

      Дедко, словно сжалившись, потрепал мальчика по голове.

      – Ведун даром ничё не берет, – сказал он. – За все мукой платит. Хочешь стать ведуном?

      Малец отчаянно замотал головой: не хочу!

      – Тады он тя сожрет, – кивнул Дедко на серого, еще раз потрепал спутанные вихры Мальца и ушел.

      Как только дверь затворилась, волк прыгнул.

      Натянувшаяся цепь отбросила зверя назад. Этого оказалось довольно. Серый второй раз прыгать не стал. Умный. Уставясь на Мальца горящими глазами, волчара на брюхе пополз к мальчику. Не достал. Опять цепь не пустила.

      Малец закричал на серого, но тот не больно испугался.

      Ох беда! Лучина длинная, в две пяди, толстая. Кинуть бы в нее чем, огонь сбить… Нечем. Обувки нету. Ножиком? А ну как промахнешься? А если этого – ножиком?

      Волчара скалился, слюну пускал. Зубищи-то какие! Сожрет. Как есть сожрет! Малец поглядел на зажатый ноющий палец, слезы навернулись на глаза. А ножик-то совсем маленький. Хоть бы топор дал, ведун проклятый! Малец покосился на зверя. С топором он бы, может, и железку разогнул, и этого… Покосился на волка – тот ждал. Заклясть бы его, как Дедко.

      Малец заругался, закричал на серого, да что толку!

      Лучина горела.

      Малец взял ножик, провел по пальцу. Кожа разошлась, и разрез тут же наполнился кровью. Вроде терпеть можно. Малец резанул сильнее – и вскрикнул. Нож чиркнул по кости. Больно! Кровь пошла, закапала на пол. Волчина потянулся вперед, заскулил совсем по-собачьи. Учуял…

      Рана разошлась, но косточки не видать. Из-за крови. Малец поглядел на ножик, на красные капельки на лезвии, попробовал резнуть кость – не вытерпел. Очень больно! Слезы текли по щекам, но Малец не плакал. Смотрел, как ползет огонь по лучине. Левая рука онемела.

      «Вся кровь вытечет, и я умру, – подумал малец. – Пусть тогда жрет!»

      А если не умрет, только ослабеет? Малец вспомнил, что колдун сказал про волка, и задрожал от страха. Схватил нож, замахнулся и ударил изо всех сил, взвизгнул от боли – попал! Повезло.