Ловцы душ. Александр Мазин

на продажу мальца ведет, потому и приодел?

      Пока отроки привратные думали, старший подошел:

      – Пропустить!

      Гридень-десятник. Сам. Да еще главу склонил, уважение проявляя. Знает, видать.

      Дедко тоже кивнул. С достоинством.

      Малец не особо удивился. Вои к Дедке приходили, и не единожды. С подарками, с просьбами, за помощью.

      – Сначала поснедаем горячего, потом – на рынок. Купим кой-чего.

      Малец в городе – в первый раз. Дивился всему. Стенам вокруг повыше медвежьего роста, домам, заборам, тесноте, толпе людской, что спешит не пойми куда.

      Дедке, впрочем, дорогу уступали. Кто – сразу, кто – помедлив. А вот псы за заборами брехать начинали пуще. Не нравился им Дедко.

      Вышли на площадь. Ну как площадь… Иной огород попросторней будет. Зато за ней дом знатный. Большой, в два этажа, и этот второй – выше ограды. А еще выше – башенка деревянная, а на башенке – вой в сверкающем шлеме. И вниз не смотрит, только вдаль.

      Малец так загляделся, что едва на конское яблоко не наступил. Дедко поддёрнул, спас сапожки.

      Сам-то ведун уверенно шагал. Как по лесу своему. Гордо вышагивал. Посторонился только раз, всадника пропуская.

      Но этому всаднику все дорогу давали.

      – Посыл княжий, – пояснил Дедко Мальцу. – К наместнику нашему приезжал. – Кивок на дом с башней, что выглядывал из-за частокола: – Всё, пришли. Сейчас горячего похлебаем, домашнего мясца поедим, попьём сладкого.

      Изба была просторная и вонючая. Однако сквозь вонь пробивалось и хорошее: едой пахло.

      Дедко выбрал стол почище, уселся на лавку, хлопнул по ней ладонью. Это Мальцу, чтоб сел рядом.

      Напротив два мужа, по виду из смердов-селян, хлебали из миски уху. Чинно, по очереди. Покосились на Дедку и задвигали ложками побыстрее.

      Дедко вынул из чехла ножик, простой, не ведунский, и трижды стукнул рукоятью о столешницу.

      Подошел парень. Босой, в серой рубахе и таких же серых портах. Видно, из холопов.

      – Меда, – потребовал Дедко. – Хорошего. Ухи той же, что эти, – кивок на смердов, – едят, чесноку покидай побольше. Поросенка такого, – Дедко отмерил ладонями примерно локоть. – Овощей пареных, хлебушка, только чтоб мягкий, из печи. А там поглядим. Ну что встал, бегом!

      – А заплатить чем есть, старый? – нахально спросил холоп.

      Дедко, не вставая, ухватил его за штаны спереди. Холоп охнул, глаза у него выпучились. Малец ему посочувствовал: хват у Дедки, как у кузнечных клещей.

      – Хочешь, я твоему хозяину делом заплачу? Охолощу раба одного наглого забесплатно. Хочешь?

      – Не-не-не… – заблеял холоп. – Отпустите, господин! Помилуйте! Всё сей миг будет!

      – То-то, – пробурчал Дедко, разжимая пальцы. – Все не надо. Поросенок спешки не любит. Ну-ка стой! – крикнул он попятившемуся холопу. – Вижу, мысль у тебя дурная появилась. Так ты ее забудь. Сгадишь как пищу или питье наше, я проведаю и накажу. Пшел!

      Холоп убежал. Смерды заработали ложками еще быстрее.

      Принесли мед в большом глиняном кувшине и две деревянные кружки.

      Малец