Ловцы душ. Александр Мазин

испугался. Этот вой выглядел страшнее любого другого из виденных Мальцом. Страшнее тех, что приезжали к Дедке за пособничеством. Малец как-то сразу почуял: этот убивает так же просто, как Малец ест. Только быстрее.

      – Ты назвал мне свое имя, – раздельно произнес Дедко, и Малец понял, что ведун ничуть не испуган. Напротив, он в ярости. – Ты назвал его сам, добровольно. Это значит, что ты еще глупее, чем я подумал, когда увидел, как ты ешь собственную смерть.

      – Что ты знаешь о смерти, старик? – Нурман захохотал. Ошметки поросенка полетели у него изо рта. – Я сплю с ней в обнимку, – он похлопал по ножнам. – Я…

      – …собственную мучительную смерть, – перебил Дедко без угрозы, скорее задумчиво. – Чувствуешь боль в желудке? Пока еще слабую, но уже к вечеру она станет нестерпимой. К этому времени ты уже выблюешь то, что сожрал, но это не поможет.

      Нурман глянул на Дедку. Иначе, чем прежде. Остановил взгляд на руке беспалой, потом – на оберегах… Перестал жевать, замер, будто прислушиваясь к чему.

      – Болит, – проговорил он почти жалобно.

      И, отшвырнув недоеденный кусок, взревел:

      – Ты отравил мою пищу!

      И заругался по-своему.

      – Это была моя еда, – напомнил Дедко. – Тебе не стоило ее трогать. Она всё равно не пошла бы тебе впрок, но ты был настолько глуп, чтобы назвать мне свое имя. И теперь всё произойдет быстрее. У тебя, однако, будет целая ночь, чтобы показать своим богам, как ты храбр и терпелив, а заодно выблевать и высрать свои кишки. Ты умрешь утром, и смерть твоя будет подобна смерти от загноившейся раны в животе. Плохая смерть, если ты понимаешь, о чем я.

      Глаза нурмана сузились. Рука легла на рукоять меча. Его брат тоже перестал жевать и уставился на Дедку с беспокойством.

      – Твоя смерть будет плохой, – по-доброму, даже с сочувствием произнес Дедко. – Но твоя судьба после смерти будет куда хуже.

      – А твоя наступит прямо сейчас! – рявкнул нурман, выдергивая меч из ножен. Но ударить не успел. Брат вскочил, перехватил его руку и быстро заговорил по-своему.

      – Всё так, – снова подал голос Дедко, который, как оказалось, понимал по-нурмански. – Я он и есть. Этот дурень назвал мне свое имя, и теперь он – в моей власти, жив я или мертв. Прав ты и в том, что мертвый я даже неприятнее. Потому что к вашей Хель он точно не попадет. Я уйду к своей богине, и он уйдет со мной. У меня много рабов там, за Кромкой, но такого, как твой брат, еще нет.

      Назвавшийся Свеном вырвал из хватки брата руку, прорычал по-своему, замахнулся…

      Дедко собрал пальцы в щепоть, ткнул воздух… И нурмана скрутило по-настоящему.

      Он побелел, согнулся и принялся блевать себе на колени.

      – Что ты хочешь за его жизнь, колдун? – с ненавистью выкрикнул брат Свена.

      – За его жизнь – немного, – Дедко ухмыльнулся, в точности как это делает волк, когда готовится вцепиться в горло добыче. – Всего лишь серебряный браслет, что у него на правой руке. И второй браслет, твой – за твою. Ты ведь тоже ел мою пищу, верно? Так что…

      – На, забирай! – Нурман сорвал с