Ловцы душ. Александр Мазин

говорить не стану: в рака обращу да в кипяток брошу. А потом съем.

      – Ты ж батьке обещал не убивать… – робко напомнил Малец.

      – А что мне твой батька? – усмехнулся Дедко. – Я и батьку твоего могу – в рака! – И, вставши, снял со стены ремень.

      – Драть будешь? – испуганно спросил мальчик.

      – Драть? Хм-м… То батька с мамкой тебя драли. А я, ежели забалуешь, ножик возьму да таких вот ремешков со спины твоей нарежу и на сучок повешу. Токо ты не забалуешь. Без глаз-то…

      – Чё? – скорее удивился, чем устрашился Малец.

      И тут колдун ловко опрокинул его на лавку, придавил коленом и прикрутил ремнем. Накрепко. Даже лоб перехватил.

      Привязал, взял нож и сунул в огонь.

      Скосив глаза, Малец видел, как постепенно наливается красным искривленное острие.

      – Ты что ж, впрямь очи мне выткнешь? – догадался Малец. – Ой не надо, дедушка миленький!

      – Надо. – Колдун глядел на нож.

      Решив, что накалилось достаточно, вынул лезвие из огня, подошел к мальчику.

      – Ой, дедушка, добрый, хороший! Не буду я бегать! Ой, не надо!!! – истошно завопил Малец.

      – Не надо, баишь? – Раскаленный кончик ножа, источая жар, застыл у переносицы.

      Мальчик перестал рваться, замер, глядя на красное жало скошенными глазами.

      – Молодец! – неожиданно одобрил колдун. И отодвинул нож от лица. – Коли не заплачешь – резать не буду. А все ж очи твои надобно перетопить. Больно ярки, сини. Мне такие не надобны. – Помолчал. Затем продолжил: – Больно тебе будет. А ежели закричишь или заплачешь – быть тебе слепу. Разумеешь?

      Мальчик не отвечал.

      – Ну?

      Малец моргнул, не в силах слова вымолвить. Белый стал, как снятое молоко.

      Дедко бросил нож на стол, шагнул к печи, взял горшочек.

      – Не кричать! – напомнил еще раз. – Не то – без очей!

      И, зачерпнув вязкого грязно-бурого месива, вдруг с размаху плюхнул на глаза Мальца.

      Мальчик успел зажмуриться, но все равно жгучая боль достала. Содрогаясь, он вцепился в края лавки. Он помнил: кричать нельзя. А боль была такая, что никак не сдюжить. Заполнила всю голову. Показалось, глаза расплавились и вытекли на щеки. Что эта жижа кипит в глазницах вместо глаз…

      Но Малец не кричал. Прокусив губу, сжавшись, выдавливал из себя вопль, выпускал его чрез зубы, обращая в тихий жуткий вой…

      Сколь длилось, Малец не помнил. Долго. Он то проваливался куда-то, то выныривал, приходил в себя. Иногда старик вливал немного воды в рот и напоминал: нельзя кричать. Да он бы уже и не закричал. Боль притупилась. Больше пугала мысль: глаза все-таки вытекли от жара и он ничего больше не увидит, кроме этой красноты.

      Глаза не вытекли.

      Колдун умыл его водой, что тоже было ужасно больно. Потом взял его руку, положил на лицо:

      – Потрогай.

      Малец потрогал и убедился с облегчением: глаза на месте. И веки на месте. Только трогать больно. И не видно ничего, всё красное.

      – Молодец! – одобрил ведьмак. – Не кричал. Вот и глаза сохранил.

      – А видеть смогу? – набравшись смелости, спросил Малец.

      – То