Товарищ. Повесть из школьной жизни. Николай Позняков

Тут недалеко – всего каких-нибудь три версты. За Львом Львовичем четыре раза в неделю будет посылаться лошадь, и он будет приезжать к нам в Булановку, чтобы заниматься с тобою латынью.

      – О! – послышались голоса вокруг. – Молодчина! Пора!

      – Бедненький! И его начнут мучить!..

      – Пустяки!.. Здоровая голова всё одолеет…

      – Ну и к чему эта латынь?..

      – Да-с… Но однако без неё гимназию нельзя пройти…

      А пока раздавались эти возгласы и замечания, Боря думал: «Вот он какой секрет-то!.. И правда: за обедом открылся…»

      – Таким образом, в год ты пройдёшь курс первого класса и будешь подготовлен ко второму, – продолжал Павел Иваныч, – а мы с мамой будем рады, что ты при нас, наш добрый дружок. Теперь же, господа, я предлагаю тост за нашего маленького юбиляра! Ура!..

      Итак, Боря с этого дня сделался латинистом. Аккуратно четыре раза в неделю за Львом Львовичем посылалась лошадь. Он приезжал и занимался с Борей, который его очень полюбил. С латинским языком Боря справлялся без особенной трудности. Он вообще был мальчик способный и трудолюбивый, на уроках сидел внимательно и поэтому легко постигал начала латинской грамматики. И Лев Львович также полюбил своего нового ученика. Иногда он оставался после урока посидеть у Булановых и много рассказывал Боре о гимназии, о гимназических порядках и обычаях. Он и сам ещё недавно окончил курс гимназии, и воспоминания о ней были у него ещё свежи. По ним у Бори невольно составлялось понятие об этой жизни, как о чём-то чуждом ему, очень от него далёком и неприветливом…

      Правда, у его учителя рассказы о гимназии были далеко не мрачные: он с благодарностью отзывался о своих наставниках, с удовольствием вспоминал о товарищах, о совместных играх, сборищах и проказах, – но для Бори всё это веяло чем-то неизведанным и не привлекало его… И мудрено ли? Он так свыкся с Булановкой! В ней он родился, в ней прожил свои первые годы, здесь познал прелесть любви родительской, материнской ласки, тут были ему все так милы… Ещё бы ему не любить Булановки!..

      В занятиях время мчалось незаметно. Дни летели за днями, недели за неделями, как будто догоняя и проглатывая друг дружку. Приближалась осень следующего года. Было решено везти Борю в гимназию в последних числах августа. Но Павел Иваныч не мог сам ехать с ним в Петербург: у него как раз в то время случились какие-то дела в уезде, которые не позволяли ему отлучиться. Так что отправиться с Борей пришлось Софье Егоровне.

      Настал наконец и день отъезда. Был уж девятый час утра; но мама ещё не вставала, потому что накануне она легла спать очень поздно: ей было много возни со сборами и с укладкой в дорогу. Боря же проснулся и встал очень рано: ему не давали спать мысли о предстоявшей разлуке, поездке и вообще о новой, ещё неиспытанной им жизни.

      Одевшись, он пошёл к Madame Mélinnet. Он знал, что она уже, наверно, пьёт свой café-au-lait27: она всегда рано была на ногах. Он не ошибся. Madame Mélinnet сидела в кресле у окна; перед нею стоял

27

Кофе с молоком (фр.)