Жизнь волшебника. Александр Гордеев

откладывание копеечки, накопление трудового

      стажа и положительных общественных характеристик. И если нигде не оступишься, то лет через

      десять-пятнадцать ты, наконец-то, заслужишь право на свой угол. Находясь же в процессе

      «заслуживания», живя в аванс, нужно все эти долгие годы льститься к заводу, посещая все

      субботники и никогда не переча начальству, партии и профсоюзу. Вот она правда. А между делом

      постоянно заверять родителей: не сомневайтесь – я хороший, я лояльный и покладистый, я всё

      заслужу. Собственные же силы и желания здесь ни при чём. Ты не лучше и не хуже других – все

      ждут, подождёшь и ты. И вперёд в этой очереди не перепрыгнешь – не честно. Добивайся чего

      угодно, зарабатывай сколько угодно, но жилищная очередь свята. И тут ты совершенно

      беспомощен. В ведь тебе при этом ещё хочется быть и свободной личностью, к чему призывали

      твои школьные, очевидно, такие же не свободные, учителя.

      Когда бригада уходит, Роман, немного пьяненький, прибирается в квартире, моет пол и

      протирает пыль, как если бы Голубику выписывали завтра. Серёжка, пока его мама занята

      «покупкой» братика, живёт у бабушки с дедушкой. Конечно, сегодня Лесниковы непременно как-

      нибудь отмечают прибавление в семье. Тамара Максимовна так теперь лишь этим и живёт. В

      последний месяц беременности дочери ей, этой интеллигентной женщине-царице, доставляло

      удовольствие вваливаться к ним упаренной, увешанной сумками с продуктами. Роман готов был

      сгореть со стыда от её приношений, но с её стороны не находилось и намёка на укор – зять тут ни

      при чём, это её личные забота и счастье. И даже стирая пот со лба, она выглядела гордой и

      независимой. Голубика же, принимая помощь матери как должное, подбрасывала ей без всякого

      смущения специальные заказы, нередко граничащие с капризами. И тогда Роман чувствовал себя

      совершенно отстранённым, потому что к нему-то Ирэн с такими просьбами не обращалась.

      Следовало бы, конечно, появиться сейчас у них, но настроение уже не то. Несмотря на всё

      уважение к Лесниковым, идти туда не хочется. Увы, но он, к сожалению, уже не тот.

      Всё началось с того, что, как-то вернувшись с работы и застав Ирэн за мытьём посуды, он

      заметил на столе лишнюю кружку.

      – У нас кто-то был? – спросил он, усаживаясь за стол и предвкушая вкусный ужин. – Ох и

      голоден же я!

      – Папа заходил, – сообщает жена. – У него сегодня выходной. Собрался карточки печатать,

      ходил по магазинам, искал фотобумагу и какие-то там химикаты, а в магазинах шаром покати. Я

      разрешила ему взять у тебя то, что есть…

      Услышав это, Роман едва не падает со стула: среди пачек с фотобумагой – его тайная

      коллекция! Трудно даже вообразить состояние тестя, вскрывшего эту пачку… Роман бросает

      взгляд в окно – там уже смеркается. Самое время задёрнуть шторы и печатать. Впрочем, Иван

      Степанович печатает фотографии