История обыкновенного безумия. Чарльз Буковски

своего пса, Харви, сволочь ты этакая, рад тебя видеть! – завопил я.

      – Аристотель, немедленно ПРЕКРАТИ!

      Аристотель убрался восвояси, как раз вовремя.

      Потом.

      Мы поднимались и спускались по лестнице, перетаскивая в дом салями, соленых венгерских зубаток, креветок. Хвосты омаров. Глазированные булочки. Рубленые голубиные жопки.

      Наконец мы перетащили все. Я сел и схватился за пиво. В галстуке был я один. Кроме того, только я один купил свадебный подарок. Я спрятал его между стеной и ногой, изжеванной Аристотелем.

      – Чарльз Буковски… Я встал.

      – Ах, Чарльз Буковски!

      – Угу. Потом:

      – Это Марта.

      – Привет, Марта.

      – А это Элси.

      – Привет, Элси.

      – А правда, – спросила она, – что, когда вы напьетесь, вы ломаете мебель, бьете окна и распускаете руки?

      – Угу.

      – Для этого вы староваты.

      – Слушайте, Элси, перестаньте молоть чепуху…

      – А это Тина.

      – Привет, Тина.

      Я сел.

      Имена! Я полтора года прожил со своей первой женой. Как-то вечером пришли гости. Я сказал жене: «Это Луи, полудурок, это Мари, Королева Скоростного Отсоса, а это Ник, недоумок». Потом я повернулся к ней и сказал: «Это моя жена… моя жена… это…» Наконец мне пришлось взглянуть на нее и спросить: «А ТЕБЯ-ТО КАК ЗВАТЬ, ЧЕРТ ПОДЕРИ?!»

      «Барбара».

      «Это Барбара», – сообщил я им…

      Дзэн-учитель еще не прибыл. Я сидел и посасывал пивко.

      Потом появились новые люди. Они все поднимались и поднимались по лестнице. Все Холлисово семейство. Рой, похоже, семьи не имел. Бедняга Рой. В жизни ни дня не работал. Я взял себе еще пива.

      А они все поднимались в дом: бывшие арестанты, шулера, инвалиды, мастера всевозможных темных делишек. Родные и близкие. Целыми толпами. Без свадебных подарков. Без галстуков.

      Я забился в свой угол.

      Один малый был совсем заебанный. Ему потребовалось двадцать пять минут, чтобы подняться по лестнице. У него были специальные костыли, очень мощные с виду штуковины с круглыми ободками для рук. Там и сям особые зажимы. Резина и алюминий. Деревяшек малыш не признавал. Я напряг воображение: разбавленная водой наркота или денежный долг. Его продырявили пулями, когда он сидел в старом парикмахерском кресле, с горячим и влажным полотенцем на лице. Но смертельных ран ему нанести не сумели.

      Были там и другие. Кто-то преподавал в Лос-Анджелесском университете. Кто-то еще плавал в дерьме среди китайских рыболовных суденышек с заходом в порт Сан-Педро.

      Я был представлен величайшим убийцам и жуликам нашего века.

      Что до меня, то я временно не работал.

      Потом подошел Харви.

      – Буковски, хотите немного виски с водой?

      – Конечно, Харви, конечно.

      Мы направились на кухню.

      – А галстук зачем?

      – У меня на брюках сломана молния. А трусы слишком тесные. Конец галстука прикрывает