В тени больших вишневых дереьев. Михаил Леонидович Прядухин

облегчают жизнь человеку. Хорошо, что тогда еще не был изобретен керамический кран, поэтому струя горячей воды, вырвавшаяся из аэратора, была небольшой, но достаточной, чтоб он вылетел из душевой, наконец открыв уста:

      – А-а-а-а, Твою мать!!! – озвучил он свое катапультирование из кабинки, чуть не сбив с ног двух бойцов, которые продолжили свое преследование повара, до самой двери душевой, и стояли возле нее. Ели успев отскочить в стороны, они уставились на то, как продолжая орать Серега схватил трусы, и прикрыв ими гениталии, босиком, выскочил из душевой… Застывшие их лица, преобразились в немой вопрос, с оттенком полной растерянности, и наверное, поэтому, дальше преследовать Пожидаева они не решились, боясь, что в следующий раз, их близкая встреча с поваром, может закончиться чем-то похуже.

      А Пожидаев, вскочив на улицу, сломя голову понесся в санчасть, но уже без сопровождения звукового оформления. Хоть до санчасти от столовой было всего метров двести, не больше, но все же, этого было достаточно, чтоб к вечеру, в полку, знали все, о том, как голый повар, почему-то алого цвета, босиком, бегал по расположению части. И по этому поводу, тут же, были сочинены различные небылицы: от того, что у него поехала крыша, до того, что зампотыл застукал повара с поварихой, из офицерской столовой, так сказать, на месте преступления. А она, повариха, была тайной зазнобой самого подполковника… В общем, все зависело от рассказчика, и количества выпитой им бражки или выкуренного чарса.

      Медик-лейтенант, вколол Сергею промедол[48], потом какое-то седативное средство, чем-то обильно всего намазал, уложив на кровать – через минуту Пожидаев спал мертвым сном. Проспал он аж до вечера. Почему «аж»? Да потому, что «вечера» следующего дня, т. е. полтора суток. Ему повезло, он получил 2-ю степень ожога, хотя в процентном отношении не очень – 60 % тела было поражено, но опять же, не критично, лишь местами, у него повылазили волдыри, наполненные какой-то жидкостью.

      Да, молодость – это круто, еще и потому, что Сергей быстро восстановился, и ожег, исчезнув со всего тела, не оставил и следа. И нет худа без добра: за те двенадцать дней, что он провалялся в санчасти, Пожидаев наконец-то выспался, но главное – ему дали двух помощников…

* * *

      И все пошло своим чередом, в лучших традициях 12-го Гвардейского – Сергей большую часть работы, взвалил на двух новых поваров. Хотя, они были одного призыва и звания с Пожидаевым, но почти три месяца проведенных на кухне, давали ему авторитет и привилегии, да и сам зампотыл объявил, вновь прибывшим на кухню, что он будет у них старшим. У рядового Пожидаева появилось свободное время, и это, не ускользнуло от внимания прапорщика Гуляева – хронического алкоголика и стукача, с наклонностями лизоблюда.

      Гуляев, имел ярко выраженное пристрастие «сидеть на рации»,[49] и лизнуть всякого, кто хоть немного выше его по званию или должности. Прапорщик, с таким качеством, мог бы подняться до небес, и сидеть где нибуть в дивизии, на центральном

48

Промедол – сильнодействующее обезболивающее средство.

49

Сидеть на рации – стучать.