Портреты. Михаил Иосифович Черкасский

«Я так нестерпимо хотел тебя». – говорит Хадсон. Здесь есть и это. Но его держат в узде. Не «в пику ханжам» – но чтобы подойти к этому снова в самой высшей точке душевной близости. Да ведь не намеренно «подойти» – само подойдет. Вот лежат они, просто лежат после прогулки. «Тебе нужно, чтобы я говорила, что люблю тебя?» – спросила Ката. «Нет». – «А мне нужно». – «Ты не сумела бы высказать и крохотной доли того, что я видел в твоих глазах». – «Ты видел?» – «Да». – «Надеюсь, мои глаза были так же красивы, как твои». – «Гораздо красивее. Подумаешь, мои глаза!» – «Ты их не видел». Ката поднялась с кровати, подошла к зеркалу и, повернувшись к Тони спиной, стала приглаживать волосы. «Тони», – сказала она уже более обычным прозаическим тоном. «Да?» – «Тебе это стоило больших усилий?» – «Наоборот. Это было чудесней всего, что я когда-либо испытал».

      И это не ложь и не ханжество. И этого нет и не может быть у Хемингуэя: ему просто-напросто не понять такого.

      Примечание 2005 года. Много лет наши умные люди потешались над женщиной, открывшей миру сногсшибательную истину, а заодно и тайну «загадочной русской души». Во время первого телевизионного моста между СССР и США она по неведению кратко парировала провокационный по тем ханжеским временам заокеанский вопрос, ответив: «В Советском Союзе секса нет». И кто только ни изгалялся над этой фразой. А ведь женщина не лгала. Откуда же было ей знать, что это страшное заморское слово означает то, чем она с удовольствием начала заниматься еще в школе. Разумеется, все было. Только слово такое еще не промышляло ни в житейском, ни в литературном обиходе. А как бы оно пригодилось мне в этой статье, потому что очень редко у Хемингуэя промелькнет любовь, а вот секс можно хлебать поварешками.

      И так у него во всем. Трубадур мужественности и мужской дружбы, он даже не приблизился к тем отношениям, что в «Трех товарищах» Ремарка. Почти все и всегда у него – чужие друг другу, случайные попутчики, не связанные судьбой, жизнью, мироощущением. И кто из его героев сможет выстоять перед молчаливо верным Керстером, лучшим из трех товарищей?

      Природа

      «Его никогда не переставали радовать запахи леса и моря, ночные бдения у костра, вкус свежеиспеченной рыбы, упругая прохлада воды, когда моешь в ручье выпотрошенную форель, меткий выстрел в антилопу или льва».

З. Маянц

      Так точно: стоит лишь опустить в ручей выпотрошенную форель (обязательно выпотрошенную!), как вода незамедлительно становится упругой. Не замечали? Советуем. Если найдете форель, то ручей уж труда не составит.

      Хемингуэй любил Испанию, Францию, Кубу и особенно Африку – за то, что она напоминала ему Испанию. Томас Хадсон «… стоял, держа в руках стакан с приятно горьковатым напитком, все еще смакуя первый долгий глоток, напомнивший ему Тангу, Момбасу и Ламу и все то побережье, и его вдруг охватила тоска по Африке. Кой черт, подумал он, я всегда могу туда поехать».

      Не приходится сомневаться, что может. И что любил эти страны со всем тем, что их составляет – небом,