Закованный Прометей. Мученическая жизнь и смерть Тараса Шевченко. Иван Никитчук

Максимов не утерпел, не дождался третьих петухов, поджег Медведовку, и запылала вся Украина…

      Такое вот было! Кто только мог топор поднять, все до Железняка – даже женщины с рогачами в лес к гайдамакам подались. А Максим своей саблею-домахою рубает, карает, поля трупами покрывает, ксендзов проклятых, иезуитов выметает, чтоб и на семена не было. Умели на чужую землю, на чужую жизнь зариться – ну и отведайте хорошенько кары народной!..

      – А Гонту ты видел, дед?

      – Нет, Гонты не видел, говорят, верный побратим был Максиму, за Украину жизнь отдал. Ох, и досталось ляхам… – и умолк дед.

      – А потом? – спросил Тарас.

      – Ну, что потом – предали гайдамаков, и царица и ее войско з шляхтою вместе задушили гайдамаков. Гонту замордовали, язык ему отрезали, четвертовали, Максима в Сибирь заслали, да начали ловить гайдамаков по ярам да лесам, вешать, палить.

      – А золотая грамота? Ви ж говорили, что она золотую грамоту написала, чтобы люди вольные были…

      – Какая там грамота! Вот такая та золотая грамота, что все мы крепостными под паном ходим. Обманула царица… – вздохнув тяжело, махнул рукою дед…

      Читать Тарас научился рано. О школе первым завел разговор дед.

      – Что в голове есть – то всю жизнь несть, – сказал он. – Пора уже Тараса до дьяка в науку отдать.

      – Да маленький он еще, – тихо отозвалась мать.

      Но отец поддержал деда.

      – Ничего, пусть сызмальства учится. Что будет уметь, того за поясом не носить.

      Тарасу было и интересно, и немного боязно идти в школу. Он не раз бегал под ее окнами и слышал, как учитель, дьяк, громким голосом говорил:

      – Аз-буки! Аз-буки!

      А за ним ребята все хором:

      – Аз-буки! Аз-буки!

      Иногда слышно было плач и крики, и тогда селяне, подморгнувши один другому, говорили:

      – Ишь, как дьяк березовым пером выписывает!

      Скоро и сам Тарас оказался в отаре, состоящей из десяти – двенадцати босоногих ребят, и малый Тарас тоже вместе со всеми начал повторять за дьяком:

      – Аз-буки, аз-буки!

      Выбегая из школы, он вместе с другими ребятами пел:

      – Аз – били меня раз! Буки – не попадайся дьяку в руки!

      Но попадать дьяку в руки Тарасу приходилось чаще других. Непоседливый, интересующийся всем вокруг, Тарас чувствовал большую тягу к науке, хоть и тяжелая была та наука.

      По субботам всех учеников – и правых, и виноватых – дьяк сек розгами, причитывая четвертую заповедь: «Помни… день… субботний…» и т. д. При этом каждый ученик должен был пойти в соседний сад Грицка Пьяного, нарезать там (конечно же, украдкой, чтобы хозяин не заметил) вишневых розг, принести их в школу и ждать, пока учитель выпорет его этими розгами. Били не только по субботам! Небитым оставался только тот ученик, до коего не доходила очередь, потому что учитель уставал от битья и ложился спать. Иногда учитель приходил в школу в хорошем настроении, тогда выстраивал учеников в ряд и спрашивал: «А что, хлопцы! Боитесь вы меня?» Ученики все в один голос по его приказу должны были кричать: