Закованный Прометей. Мученическая жизнь и смерть Тараса Шевченко. Иван Никитчук

народа, над кровной связью его с русским, над связью с другими славянскими народами.

      Он теперь внимательно просматривал журналы и в «Отечественных записках» натолкнулся на статью Иоанна Колара – «О литературной взаимосвязи между племенами и наречиями славянскими».

      Это были лирические рассуждения одного из знаменитых ученых-славянистов. Гребенка и другие литераторы восхищались этой статьей. Много чего в ней нравилось и Тарасу, особенно мысли о едином корне славянских народов. «Славянский народ стремится к своему начальному единству, как растение, что достигло цвета и плода, – до своего семени и зерна».

      «Много он хорошего написал, – думал Тарас, – этот ученый муж, но слишком уж у него все мирно, спокойно. Любовь к своему народу, покорность царям… Какая может быть любовь между народами при покорности царям?.. И будет ли когда-нибудь неразделенная, счастливая, засеянная рожью, пшеницей большая славянская земля?»

      Ему тесно становится в кругу либеральных литераторов, которые собираются «на вечерницы» в гостиной Евгения Павловича, разговаривают спокойно про народ, про литературу, об искусстве и боятся каждого смелого слова.

      Но он чувствует – он не одинок в литературе. Ведь мысли Радищева, Пушкина, Рылеева, Грибоедова, Гоголя вдохновляют молодежь. А Белинский! «Неистовый Виссарион», как зовут его. Он требует совсем другого от литературы, чем это было до настоящего времени, он, как никто, раскрывает перед всеми эти мысли передовых писателей. Нет, он не одинокий – еще есть и народ!..

      Тарас знает этот народ, ибо он сам из него, и он ненавидит крепостничество, как никто из его собратьев по литературе.

      И новая его поэма «Гайдамаки» о восстании украинского крестьянства и казачества звучит, как призыв к борьбе против панов, против неправды и насилия.

      Гонта, Железняк, Ярема Галайда – образы мужественных, смелых людей, которые выше всего ставили свободу и независимость родины, поступаясь для этого своим собственным.

      Тарас совсем воплотился в своих героев. Изображая, как Гонта убивает своих сыновей, он заплакал, но предать художественную правду он не мог. Он был сам, как будто живой свидетель всего, что происходило, и как будто сам он был слугой, тем самым несчастным Яремой.

      Он будто перед собой видел, как:

      У темному гаю, в зеленій діброві,

      На припоні коні отаву скубуть,

      Осідлані коні, вороні готові.

      Куди то поїдуть? кого повезуть?

      Он кого, дивіться! Лягли по долині,

      Неначе побиті, ні слова не чуть.

      Ото гайдамаки. На ґвалт України

      Орли налетіли.

      И у его Яремы, забитого слуги, также вырастают крылья.

      А каким нежным пением звучит рассказ о верной любви Оксаны и Яремы. О такой любви мечтает и сам Тарас.

      Неудержимым порывом к жизни, верой в нее, желанием жить и радоваться бьется его сердце.

      О боже мій милий,

      Тяжко жить на світі,

      а хочеться жить:

      Хочеться